Что касается Таргитая, то Б.А. Рыбаков показал значительное сходство его фигуры с греческим и малоазиатским Аполлоном-Таргелием и славянским Тархом-Дажьбогом. А в «Слове о полку Игореве» славяне названы «Дажьбожьими внуками». Да и «Велесова книга» сообщает: «Мы — потомки Дажьбога, родившего нас через корову Земун, и потому мы кравенцы: скифы, анты, русы, борусины и сурожцы» (II 7э). Можно указать и на сходство имен «Таргитай» — «Арий». Греческие мифы тоже знают это имя, в них Арий — сын Аполлона (родина которого, напомним, находилась где-то в краях гипербореев, на севере).

Кстати, и первая из четырех главных святынь скифов — плуг. А слово «Арий» переводится как «пахарь» — оно родственно слову «орать». Возможно, четыре указанных святыни были символами четырех племен или народов, составивших скифский союз. Нельзя исключать, что к Арию относится еще одна из геродотовых легенд, о древнем скифском царе Арианте. Который после переселения в Причерноморье устроил исчисление своего народа. Для этого каждый должен был принести наконечник стрелы, и из них потом был отлит огромный котел. Причем святилище, где хранился котел, располагалось в верховьях притока Южного Буга, реки Эксампей (ныне Синюха) — не в степях, а в местах расселения оседлых праславянских племен.

«Велесова книга» упоминает и первого царя Колаксая, хотя причиной его избрания на царство называет не обладание святынями, а желание обрести мир и порядок: «И крови много там лилось оттого, что была распря великая за посевы и пашни по обе стороны от Дона и до гор Русских, и до пастбищ карпатских. И там они начали рядить и выбрали Кола, и был он для них царем, а также он отпор врагам творил… И после стояла земля та пятьсот лет…» (I 6а) Приставка к имени «ксай» в иранских языках означала «вождь», «царь». А скифское государство просуществовало действительно около 500 лет.

Кстати, привычное нам и известное в истории слово «скифы» не совсем точно. Настоящим их самоназванием было «сак» или «ска». А «скиф» — либо множественное число от этого этнонима, либо искажение — греческое или праславянское. Но кроме этнического самоназвания существовало и «государственное». Как писал Геродот: «Общее название всех скифов, по имени царя их, сколоты». Как видим, в этом названии соединились слова «ска» — «скиф» и имя «Кола». Вероятно, от «сколотов» произошло и название реки Оскол. Академик Б.А. Рыбаков в своих работах доказывал, что «сколоты» были праславянами. Хотя с какой-то стати отделял их от скифов. Считал, что это имя относилось только к оседлым скифским подданным. Что представляется беспочвенным — по Геродоту, это было именно «название всех скифов». О том же свидетельствует приведенный выше анализ слова «сколоты».

Государственная организация скифов была очень развитой. В Пазырыкских курганах на Алтае благодаря вечной мерзлоте сохранились ковры древних согдов, родственных скифам, с изображением их царей. Хотя их держава была куда менее могущественной, чем Скифия, но изображены там вовсе не какие-нибудь степные князьки, а самые натуральные цари, восседающие на тронах в богатых одеждах. Существовала и родовая знать.

О религии скифов информации до нас дошло немного. Что не удивительно — они были не склонны раскрывать свои священные тайны перед чужеземцами. Геродот приводит лишь несколько описаний экзотических обрядов (вероятно, полученных из третьих рук). И перечисляет имена скифских богов, которым пытается отыскать аналоги на греческом Олимпе. Он называет супружескую пару из Зевса и Геи, богини Земли, со скифскими именами Папай и Апи, Аполлона — Гайтосира, Афродиту Уранию — Аргимпасу, Посейдона — Тагимасада, богиню домашнего очага Гестию — Табити, Геракла и Ареса, почитаемого в образе меча-акинака.

Причем мы даже не знаем, «настоящие» ли имена названы. Имен у богов бывало много, и многие народы предпочитали своих богов «всуе» не поминать. А вместо этого в обиходе заменяли их «истиные» имена общеупотребительными эпитетами (вроде Киприда — Афродита, Громовержец — Зевс). И тот же «Папай», если сопоставить со сходными по звучанию словами и в индоарийских, и в тюркских языках, с большой долей вероятности означает просто «отец» (ср. «бабай», «папа», «папас» и т. п.). Да и вообще изучение верований на основе механического сопоставления имен вряд ли правомочно. Судя по всему, религия скифов принципиально отличалась от греческого язычества — персонального обожествления сил природы. Даже те отрывочные данные, которые нам известны, позволяют прийти к выводу — это был митраизм, характерный для народов Великой Степи и Средней Азии.

Упомянутая Геродотом «семейная пара»: Зевс-Папай и Гея-Апи — известный во всех митраистских религиях дуализм Неба, представляющего мужское начало, и Земли, представляющей женское начало. (Хотя это не верховные боги, над ними стоит еще Бог-творец Хормуст, соответствующий зороастрийскому Ахурамазде — но упоминали его редко). Характерен был для митраизма и культ воина, воинской силы — «культ меча». Поскольку основной концепцией этой религии, как и в зороастризме, является мировая борьба сил добра и зла. И Митра, сын Неба и Земли (у Геродота — Арес), выступает воином Бога-творца в борьбе со злом. А скифская Афродита-Аргимпаса, по-видимому, соответствовала митраистской Анахит.

Митраизм, как уже отмечалось, не политеистическая, а пантеистическая религия. Различные божества считаются лишь проявлениями и инкарнациями единого Бога. И в высказываниях скифского царя Анахарсиса, которые приводит Плутарх, мы видим доказательство именно таких верований. Например, он говорит, что «душа присутствует во всех частях мироздания». «И огонь есть орудие Бога, и вода, и ветер, и облака, и дожди, которыми Он одних спасает и питает, а других уничтожает и губит». «Тело есть орудие души, а душа — орудие Бога, и как тело многие движения производит своею силою, но больше всего и лучше всего — силою души, так и душа некоторые движения совершает сама по себе, некоторые же вверяет Богу, чтобы Он обращал и направлял ее по своей воле. И из всех орудий душа — самое послушное». Главным проявление ем Бога у митраистов считалось Солнце — «глаз Митры». Анахарсис тоже прославляет Солнце, говорит, что «это бог единственный свободный или самый свободный».

Скифы сохранили явную преемственность с «астрономическими» учениями более древних времен. Об этом свидетельствует их курган Аржан на Алтае с кромлехом-«обсерваторией» диаметром 110 м, построенной по тому же принципу, что Аркаим или Стоунхэндж. Геродот сообщает также об институте женоподобных «энареев», занимавшихся предсказаниями, переплетая и расплетая липовое лыко. Он считал их больными какой-то особой болезнью. Но скорее, речь шла о жрецах какого-то женского божества. В арийских верованиях мужчинам не полагалось быть служителями богинь, и таковыми являлись женщины либо скопцы. Были у скифов и другие предсказатели, гадавшие «раскладыванием ивовых прутьев». Вероятно, на самом деле не просто прутьев, а рун. Практика предсказаний путем выбрасывания палочек или дощечек с изображениями рун бытовала и у кельтов, и у германцев.

Гомер называет скифов «доителями кобылиц» — «бедными», «дивными», «справедливыми». Хотя, что касается «бедности», то здесь сказались разные представления о ней. Ведь для эллинов богатство составляли золото, серебро, дворцы, рабы, а главным богатством скифов как раз и были «кобылицы». Но их справедливость подтверждается и другими авторами, сообщавшими о высоких моральных принципах скифов, о развитом понятии чести. Лукиан Самосатский писал, что «скифы являются более верными друзьями, чем эллины», что они «ничего не признают выше дружбы, каждый скиф сочтет наиболее достойным разделить с другом его труды и опасности», у них «считается самой тяжкой обидой, если тебя назовут изменником дружбы». Кстати, подобные понятия верности товариществу, взаимовыручки, нетерпимости ко лжи и предательству были тоже характерны для митраизма. Ведь Митра был не только воином, но и хранителем мирового порядка, поэтому нарушение договора или данного обещания считалось серьезнейшим грехом.