— Если все так плохо, — саркастически усмехнулась она, — у тебя есть шанс это исправить. В конце концов, они еще не поженились… Дерзай… Я без проблем дам тебе развод — никогда не держу мужчин против их воли.

Ревность? Развод? Это что-то новенькое. Фокси не знал, радоваться ему или огорчаться.

— Кошечка, ты в своем уме? — рассмеялся он в лицо Агнесс. — О чем ты?

— Не нужно считать меня дурой, Фокси Данкан, журналист. — Агнесс прищурилась и стала действительно похожа на кошку. Очень злую кошку, от которой только что улизнул обед в виде симпатичной серенькой мышки. — Я отлично знаю, когда есть повод для ревности, а когда его нет. Мне даже не пришло в голову расспрашивать тебя о женщинах, которые названивают тебе в любое время дня и ночи, потому что я вижу — тебе на них совершенно наплевать. Но здесь я права. Я конечно же права. У тебя на лице написано, как ты расстроен из-за этой свадьбы. К тому же я прекрасно помню, как ты пялился на хорошенькую мисс Бигль на той вечеринке в честь открытия памятника. А помолвка, на которой ты болтал с ней без умолку? Не отрицай, меня это бесит… Ну я же права, Фокси?

— Гадская плесень… — простонал Фокси. Теперь перед ним стояла Агнесс, которой он еще не знал: Агнесс-ревнивица. И что делать с этой взбалмошной, уверенной в своей правоте женщиной, он не знал тоже. — Кошечка, ты что, правда думаешь, что я влюблен в Юджин?

Агнесс кивнула, еще сильнее прищурив злющие глаза.

— Понимаю, что фраза избитая, но я сейчас все объясню… — начал было Фокси, но Агнесс не собиралась его слушать.

— Не трудись. Я и так все знаю. — Она круто развернулась и вышла из спальни, где они всего пять минут назад мило ворковали и думали, какого цвета должны быть обои.

От Фокси Данкана не так-то просто было отделаться. Он в два прыжка догнал Агнесс, схватил ее за руку и развернул к себе. Она пыталась сопротивляться и билась в его объятиях, как птица, которую поймали в силки. Но Фокси продолжал держать ее руки, которые молотили упрямыми кулачками по его плечам.

— Дорогая Агнесс, — суровым тоном изрек Фокси. — Пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня, я тебя никуда не отпущу. Поэтому потрудись взять себя в руки, моя дикая кошечка… Чем дольше ты будешь биться в истерике, тем дольше я буду держать твои милые бархатные лапки. Подумай об этом…

Холодный тон Фокси немного остудил пылавшую Агнесс. Она перестала молотить плечи Фокси кулачками, но глаза ее по-прежнему излучали гнев. Которого Фокси, между прочим, совершенно не заслужил…

— Я рад, что ты успокоилась, дорогая, — насмешливо поглядел на нее Фокси. — А теперь я объясню тебе, почему так огорчен из-за замужества Юджин Бигль.

— Потому что… — начала было Агнесс.

— Не перебивай меня, иначе не сменишь позу еще полчаса, — посоветовал Фокси, и Агнесс пришлось смириться. — Продолжаю отвечать на вопрос, который так встревожил твою маленькую глупую головку. На той вечеринке, о которой ты вспоминала с таким раздражением, я действительно много говорил с Юджин Бигль. Мы с тобой знаем: родители ищут ей выгодную партию, что весьма затруднительно, ибо сами они, увы, не обладают большими средствами. Питер Пальман ей сразу не понравился, но, тем не менее, она выходит за него. Если ты вспомнишь наш тогдашний разговор, то поймешь, какой напрашивается вывод. Итак, дорогая Агнесс? Появились мысли?

— Она выходит замуж по расчету, — бросила Агнесс. — Но ты-то здесь причем?

— Ты не поверишь, Агнесс, я ей просто сочувствую. Никогда не одобрял браков по расчету, и теперь жалею ее.

— Но Питер Пальман для нее крайне выгодная партия…

— Агнесс… — Фокси заглянул в ее глаза. — А я ведь для тебя — вовсе не выгодная партия…

— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Агнесс.

Фокси почувствовал, как расслабились ее запястья.

— Хочу понять, на кой черт я тебе сдался, женушка… Ты же ничего от меня не получила.

— Но я люблю тебя, — побледнела Агнесс. — Я…

— Вот… А рассуждаешь так, словно такие браки для тебя — плевое дело. Вот я и подумал, какого дьявола ты не положила на свою любовь «большое извините» и не вышла за какого-нибудь Капнера ван Хольмана. Он, по крайней мере, известный тип…

Фокси отпустил ее руки. Теперь Агнесс сама хотела объясниться.

— Ты что, ревнуешь меня к ван Хольману? — спросила она и как-то странно улыбнулась. — Но это же глупо… Ужасно глупо. Ведь Капнер…

— Что — Капнер?

— Капнер — мой друг…

— Это, конечно, очень мило, кошечка, но иногда мне кажется, ты бываешь с ним чаще, чем со мной.

— Я поняла твою уловку, Фокси Данкан, журналист, — усмехнулась Агнесс. — Ты перевел разговор на Капнера, чтобы я отвязалась от тебя с Юджин…

— Думай, как хочешь, — сдался Фокси. — Мне просто жаль эту девочку. И еще жаль, что ты не понимаешь таких простых вещей.

Лицо Агнесс смягчилось, и Фокси понял, что она наконец-то ему поверила.

— Извини, Фокси… — пробормотала она. — Мне и самой неприятно, что я так вспылила. Просто у тебя было такое озабоченное выражение лица… И потом, мне казалось, Юджин Бигль тебе симпатична.

— Она и симпатична мне, только как человек, а не как сексуальный объект, — объяснил Фокси. — Потому-то мне ее и жаль. Если хочешь, мы не пойдем на эту свадьбу, — неожиданно для самого себя предложил он жене. — Тогда у тебя не будет повода ревновать…

— Не говори мне, что я ревную. Бе-есит… — полушутя улыбнулась Агнесс. — И на свадьбу мы пойдем. А то ты еще, чего доброго, подумаешь, что я вижу в Юджин Бигль соперницу…

Его подозрительность достигла апогея, когда ван Хольман, к великому неудовольствию Фокси, которого Агнесс на один вечер сместила с должности своего личного водителя, вызвался довезти ее до дома. Разумеется, ван Хольман никак не мог оставить без внимания вежливое предложение хозяйки задержаться на чашечку кофе. Чашечка кофе, как водится, превратилась в четыре, и не чашки, а бокала, и не кофе, а земляничного вина, которое Лидии Барко снова преподнес ее румынский поклонник… Да еще и в два бессонных часа, которые Фокси был вынужден провести в компании режиссера, поскольку не желал оставлять Агнесс наедине с этим типом.

Фокси до сих пор подозревал ван Хольмана, а потому вел себя с режиссером крайне осторожно и следил за каждым его движением. Казус случился тогда, когда Агнесс принесла кофе и вышла на кухню, чтобы сделать сандвичи, а Фокси, которого выпитое пиво тиранило уже полчаса, извинившись, почти бегом побежал в уборную.

Удобства в доме располагались крайне неудачно (поэтому Фокси в шутку назвал их «неудобствами»): для того, чтобы пройти к ним, нужно было выйти из гостиной, миновать холл с колоннами, обогнуть комнату управляющего Терри, и только тогда наконец-то совершить то, что только чудом не было совершено по дороге. Чтобы добраться до «неудобств» нужно было потратить не меньше пяти минут драгоценного времени, которого у Фокси, боявшегося оставить ван Хольмана и на две минуты, вовсе не было.