Разумеется, я не была записана, а момент для визита выбрала специально самый неподходящий. «У нас мастера принимают по предварительной записи, - объяснили мне по телефону в салоне. – Но если очень надо, попробуйте приехать к концу рабочего дня. Если кто-то освободится раньше, то возьмет».

- Нет, - скорбно вздохнула я. – Мне очень надо подстричься. Чуть-чуть, только концы подровнять.

Дарья беспомощно оглянулась, но остальные мастерицы сделали вид, что страшно заняты. Зато из холла зыркнула администраторша-надзирательница.

- Ну, хорошо, - обреченно вздохнула Дарья и устало переступила с носка на пятку – видимо, ноги после смены давали о себе знать. – Садитесь в кресло.

Она подкатила кресло к мойке, подождала, пока я усядусь, запрокинула мою голову на подставку, вымыла волосы и сделала легкий массаж с каким-то пахучим бальзамом.

- Давно не стриглись? – спросила строго. – Вроде, и не красите, а концы мертвые. Ухаживать надо за волосами, тем более за такими красивыми.

Голос ее журчал, как лесной ручеек, тоненький и звонкий, совсем девчачий. Да и сама она, несмотря на полноту, выглядела очень молодо. Не знай я, что у нее восьмилетний сын, дала бы ей года двадцать два, не больше. Руки ее, мягкие и легкие, так и летали над моей головой, щелкая ножницами.

Накануне я долго думала, как бы подъехать к Комлевой. Вариант с мужем-адвокатом отпал в полуфинале. Котика Валерка вытащил, а нанимать его для себя? С учетом того, что меня подозревают в убийстве бывшего мужа его жены? Нет, не годится. Да и по-любому, это не самый лучший путь, чтобы подъехать к его супруге. Значит, оставалось только подобраться к ней в качестве клиентки и попытаться разговорить.

Я просто раздирала рот в улыбке и болтала, как соскучившийся попугай, используя при этом нехитрый приемчик, который так любят сумочные торговцы и уличные проповедники. Надо говорить что-то такое, с чем человек непременно согласится, а вопросы задавать такие, на которые он обязательно ответит «да». С каждым заходом он будет чувствовать к вам все большее и большее расположение, а отказать вам ему будет все сложнее и сложнее.

К концу стрижки Дарья уже была у меня в кармане. Она улыбалась и кивала в ответ на каждое мое слово.

- Здорово! – сказала я, когда она закончила и огромной кисточкой стряхнула с меня клочки волос. – Теперь буду только к вам ходить. Послушайте, вы торопитесь?

Дарья замялась.

- Очень хочется кофе, а одной скучно. У вас тут, кажется, бар есть? Не составите компанию? Хотя, вас, наверно, муж и дети ждут?

Может, ее и ждали, но тут уже включился дух противоречия. Ну и пусть ждут! Что же, я чашечку кофе не имею права после работы выпить?!

- Да нет, не ждет никто, - она тряхнула головой так, что светлые пряди занавесили круглые серые глаза. – Сын с мамой на даче, а муж поздно приходит. Пойдемте.

Мы прошли через полутемный холл с диванами, телевизором и фальшивыми пальмами и оказались в крохотном, совершенно пустом баре на четыре столика. Молоденький бармен, холеный, словно каждый день проходил все салонные процедуры, сидел за стойкой и увлеченно читал детектив в мягкой обложке. Я узнала картинку на обложке и тихо фыркнула: впервые вижу живого человека, который добровольно читает опус Ольги Погодиной.

- Владик, два кофе, пожалуйста, - оторвала его от бульварной литературы Дарья. – Может, еще что-нибудь? Пирожное, мороженое? – это уже мне.

Я отказалась, а Дарья заказала себе «наполеон». Мы сели за столик, настолько низенький, что колени оказались примерно на уровне чашек.

- Большой у вас сын? – спросила я, отпивая кислый, с запахом жженой пробки кофе.

- Восемь лет. В третий класс перешел.

- Надо же! – очень натурально удивилась я. – А во сколько же вы тогда замуж вышли?

- В первый раз или во второй?

- Во второй?! – я старательно загнала брови под челку.

- Да. Никита у меня от первого брака. Замуж я вышла в двадцать. В двадцать два развелась. А во второй раз – два года назад.

- А муж у вас кто? – это был обычный бабский треп при знакомстве, который никак не мог вызвать подозрений, тем более кое-что о себе я поведала ей еще в кресле.

- Адвокат. Знаете, он не хочет, чтобы я работала, а мне нравится. Ноги устают, конечно, но это ничего. Люблю, когда люди становятся красивыми. Иногда такие лахудры приходят, хоть и при деньгах. Страшные, злобные. Приведешь такую в порядок, она удивится и, вроде, добрее станет.

Ну это ты, Даша, загнула, подумала я. Хотя, наверно, с такой наивностью легче жить на свете. Или притворяется?

- И как муж к сыну вашему относится? – упорно гнула я в свою сторону. Философские измышления на тему красоты и доброты сейчас меня мало интересовали.

- Нормально относится. У него с первой женой детей не было, а очень хотелось. Она в автокатастрофе погибла. И Никита его любит, папой зовет. Так что мне повезло.

- А первый муж не возражает? Ну, что сын отчима папой зовет?

- Да ему наплевать, - Дарья помрачнела. Ну-ка, ну-ка! – Вернее, было наплевать.

- А сейчас что?

- Он погиб недавно. Убили его.

- Какой ужас! – я очень натурально поперхнулась и закашлялась. – Как? Кто?

- Да кто же его знает. У него же дома, застрелили. Вроде, сначала задержали какую-то женщину, потом отпустили. Не знаю. Меня вызывали, допрашивали. Только что я могу сказать. Мы с ним со времени развода виделись раза три, не больше. Алименты платил исправно, ничего не скажешь, а с Никитой почти не встречался. Сам не хотел, я-то не против была. Передавал подарки на день рождения, да и то не каждый год.

- А из-за чего вы развелись, если не секрет?

Дарья вздохнула и откусила разом полпирожного, крошки так и посыпались во все стороны.

- Чего там секрет, - с набитым ртом промычала она. – Нехорошо, конечно, про покойника, ну да ладно. Эгоист он был страшный. Так себя любил, так жалел. Я такая дурочка была, сказать смешно, на что клюнула. Мы в электричке познакомились. Я с дачи ехала, везла огромные корзины – огурцы там, помидоры. А он рядом сидел, разговорились, потом помог корзины дотащить до метро. Так и познакомились. Ну такой он был несчастный, жизнью обиженный! Целый роман мне рассказал. Как собирался на своей однокласснице жениться, а она его бросила, за другого вышла. Потом она развелась, он ее подобрал, с ребенком, женился, еще дочь родилась. А потом она снова от него сбежала. Мне бы задуматься, и чего это она от него все сбегает и сбегает. А я нет, пожалела. Ой, какая стерва попалась, думаю, не повезло бедному.

Да, не одна я, выходит, на этот крючок попалась. Только с тех пор Вовик свою репризу обогатил творческой находкой. Он – милый! – простил гадкую изменницу, подобрал на помойке, с ребенком, между прочим, отмыл и облагодетельствовал. А она, мерзавка… Ну, допустим. Дальше что?