Под крыльями самолетов темнели воды Средиземного моря, а впереди их ждала Сицилия, набитая итальянскими и немецкими солдатами. Именно об этом говорилось в приказе, зачитанном им на построении. «Если пилот и старший команды парашютистов не смогут точно определить место выброски, солдаты всё равно должны прыгать и сражаться в меру своих сил», – вспомнил Том заключительные слова. Неожиданно иллюминаторы слева озарились вспышками орудийных выстрелов. Огонь был настолько сильным, что все встревожились. Кто мог, выглядывал в иллюминатор, стараясь рассмотреть, что же происходит за бортом. Впрочем, все быстро успокоились. Самолет накренился, свернув куда-то вправо, потом еще раз развернулся… и его вдруг встряхнуло. В иллюминаторах снова появились проблески огня. Но на этот раз вспышки были где-то рядом, к тому же самолет сильно трясло. Том почувствовал еще один крен. «Дакота» явно поворачивал и снова вправо. Ясно было, что группа, а скорее всего и вся эскадрилья попала под зенитный огонь и сейчас пытается выскользнуть из зоны поражения. Времени на размышления у него оказалось совсем мало. Как только вспышки взрывов исчезли вдали, раздалась команда: «Приготовиться!». Всё шло привычным порядком, как на учениях, и Толик нисколько не волновался до самого последнего момента. Только оказавшись в проеме люка, он неожиданно осознал, что внизу не учебные укрепления, а самые что ни на есть настоящие. А главное, он вдруг вспомнил, что в одной из высадок десанта американцы ухитрились сбросить парашютистов прямо в расположение немецких войск. Кажется, это было во Франции, но вот на то, что он запомнил этот эпизод правильно, Толик не поставил бы и дохлой мыши. От столь неожиданных воспоминаний вместе с привычным уже криком «Джеронимо!» из его глотки вырвался невообразимый, краткостью и глубиной заложенного в нем чувства превосходящий все большие и малые боцманские, петровские и прочие загибы, клич.

А дальше «Парашюты рванулись, и приняли вес»[26].

Стараясь отвлечься от навязчивых мыслей, Толик автоматически пытался компенсировать сильный ветер, относящий его куда-то в сторону, и вспомнил давний случай из времен службы в армии.

Парашютные прыжки. Вместе с бойцами прыгает приехавший в часть (по шефским делам – привез подарки из колхоза-миллионера) бывший дембель. Всё как обычно – старенькая «Аннушка»[27], трясущаяся в воздушных ямах, около десятка лиц, искаженных мужеством, с основным парашютом на пятнистом горбу. Вышли в зону и приготовились прыгать. Первый пошел, за ним – ветеран. И тут бывший боец как заревет диким зверем перед обрезом кабины – и за борт! Всех в самолете аж заколдобило… На земле Толик снова шефа увидел – довольный, словами не передать. Его спрашивают – а ну, поделись, чего ты там крикнул. Тот смущённо отнекивается. В конце концов уговорили. Все настроились внимать. Тот набрал воздуха, повернул голову вправо, потом влево и как заревёт: «И-и-и-о-о-о-панный слон!!!» Десантники – народ не из слабонервных, ВУС как-никак обязывает. Но часть аж в коленях присела…

«Силён мужик!» – усмехнулся назло бьющему в лицо ветру Том и снова вдруг вспомнил: «А внизу дивизии “Эдельвейс” и “Мертвая голова”. Черт побери эти воспоминания! Не эти, так другие немцы точно внизу есть…»

Но расстраиваться стало уже некогда. Тома довольно жестко приложило о землю. На ногах он не устоял и несколько драгоценных минут всё же потратил на то, чтобы погасить купол и отстегнуться. В отличие от большинства сослуживцев Томпсон прыгнул хорошо вооруженным, вместе с карабином, а не с одним пистолетом. Поэтому ему не надо было бегать, сломя голову, в полутьме и искать контейнер с оружием. Достаточно было отстегнуть и разложить складной приклад, переделанный в оружейных мастерских по его эскизу (напоминающий приклад АКС-74), и Том был готов к бою.

Только вот кроме него никого из десантников рядом не было. Зато вражеская пулеметная точка, пока азартно лупившая куда-то в сторону, обнаружилась совсем недалеко. Настолько недалеко, что Том хорошо видел бьющееся пламя, а пули свистели, пролетая, казалось, у самой макушки. Прикинув примерное положение амбразуры, Том несколько раз быстро нажал на спусковой крючок, выпустив примерно треть магазина. Пулемет вдруг замолчал, словно поперхнувшись, и до ушей сержанта донеслись неразборчивые выкрики. Одновременно откуда-то сбоку несколько раз тявкнул «гаранд». Грохнул взрыв, и над головой откатывавшегося в сторону Тома просвистели осколки.

– Твою задницу! – только и успел высказать свое отношение к происходящему Томпсон, когда сзади раздались чьи-то шаги, а впереди неожиданно снова ожил и забасил очередями пулемет.

Обдирая локти и колени, Том по-пластунски отполз чуть в сторону, за холмик, прикрывающий от очередей итальянцев. И сразу наткнулся на ствол винтовки. Дульный срез возник словно из-под земли, буквально в дюйме от носа, заставив его экстренно затормозить. Сердце вдруг бухнуло словно бы у самого горла, а глаза невольно уставились в огромное, словно пушечное отверстие, из которого прямо в нос Тому смотрела затаившаяся смерть.

– Дерьмо, – невольно вырвалось у него (тем проще, что слово это по-английски содержит всего три звука, и Толик, под воздействием кино, часто ругался им раньше).

– Сам такой, – ответил знакомый голос, тут же сменив ворчание радостным вскриком: – Сержант?!

Пулеметчики, похоже, что-то услышали. И над головой Томпсона пронесся очередной рой рассерженно гудящих шмелей.

– Не ори, Джоди, – прошептал Том себе под нос. Но, как ни странно, капрал его расслышал и ответил. – Ты один?

– Слушаюсь, господин сержант, сэр. Здесь я и Второй, – шепот Джоди был немного погромче, поэтому Томпсон его расслышал. А вот пулеметчики, похоже, нет. Поэтому, успокоившись, перенесли огонь куда-то влево. В ответ несколько раз сухо пророкотал браунинг. Сразу же на обнаруживший себя расчет ручника[28] обрушился сосредоточенный огонь всех четырех, как успел сосчитать осторожно выглянувший Том, пулеметных точек итальянцев. Их поддержали и отдельные стрелки из траншеи, проходившей ярдах в трехстах от лежащих за едва прикрывающим укрытием американцев.

– Наши, похоже, попали в дерьмо по самые уши, – меланхолично отметил Джоди.

– Даго[29] усиленно обороняют свои запасы макарон, – пошутил Райан Второй, заслужив одобрительный кивок Толика.

«Молодец. Первый бой, а он не теряется», – фоном пронеслось в голове. Одновременно сержант осмотрелся, прикидывая, куда им отойти. Холмик, за которым они втроем едва поместились, от огня четвертой пулеметной точки не прикрывал никак. Поэтому он быстренько прикинул путь до кустов и довел его бойцам в нескольких весьма красочных выражениях, жалея только о том, что английский не так богат в этом смысле, как русский.

– Удираем, сардж? – уточнил удивленно Второй.