И это ещё не все выгоды. Так уж получилось, что в русском языке много омонимов, причём немалая часть их – односложные слова. В таком случае появляется возможность различать их, в одном варианте ставя ударение, а в другом нет. Ну просто принять, что «клю́ч» – часть замка, а «ключ» – родник. Или: «бор» – это лес, а «бо́р» – это сверло. Разумеется, все омонимы мы таким образом не ликвидируем, но нет в мiре совершенства. Решить часть проблемы – лучше, чем не решить её вовсе.

Но оставим буквы и скажем два слова о приставках, окончаниях и целых словах. Мне представляется, что раздражающие и ненужные советские «бесы» – то есть приставки, ранее заканчивавшиеся на з, а теперь перед глухими согласными приобретшими форму на – с (безсознательный – бессознательный) можно отменить хоть завтра. Потому что здесь мы возвращаемся к более простому правилу, отменяя ненужное и дурное советское усложнение. Возвращение слов «оне» (множественное число женского рода от слова «она»), или «одне» («одни» женского рода), должно быть, порадует наших феминисток – они любят выделять пол на письме. Слово «ея» вместо «её» звучит несколько выспренно, но могло бы быть уместно в торжественных случаях. В общем, тут есть о чём подумать.

Впрочем, притормозим. И скажем пару слов о том, чего в русскую орфографию возвращать – по мнению автора – ни к чему.

Например, я не вижу особенного смысла в возвращении твёрдого знака в конце слов, оканчивающихся на согласную. При всей простоте соответствующего правила – ставить въ конецъ каждого подобного слова «ъ» – очень трудно объяснить, зачем это нужно. Единственный честный ответ – «чтобы точно соблюсти дореволюционные правила». Цель похвальная; однако в таком случае нужно соблюдать эти правила всецело, иначе это будет просто бессмысленный жест, напрасная работа пальцам и глазам. Никакому звуку ъ уже давно не соответствует, и шансов на возвращение этого звука не просматривается. Других полезных свойств ъ в конце слова тоже не обнаруживает. Кстати сказать, и до октябрьского переворота в частной переписке многие не использовали конечный ъ (при соблюдении всех остальных правил) – есть сохранившиеся письма и т. п., где это хорошо видно.

Разумеется, и в нём можно найти свои достоинства. Тот же Холмогоров в вышепроцитированной статье пишет: «…дореформенная орфография с её “ятями” и “ерями” в конце слов, конечно, подавляла бы развитие лингвистической раковой опухоли советской эпохи – всевозможных сокращений и аббревиатур. В мире “ятей” “Абырвалгу” было не слишком комфортно. “Главначупръ” с “ером” на конце выглядел бы абракадаброй, а не заклинанием высшей власти».

Увы, это не так. Аббревиатуры появились ещё до революции и никакие «яти» и «еры» им не мешали. Писали же «Земсоюзъ», «Земгоръ». Были и чистые аббревиатуры – например, УОЛЕ (Уральское Общество Любителей Естествознания). Сокращение «Е.И.В» – Его Императорское Величество – тоже было, по сути, аббревиатурой. Другое дело, что дореволюционные сокращения были, как правило, благозвучны и легко произносимы – как «Лензолото» (но встречались и уродцы типа ИМРЯК и ЧОИДР).

А вот, скажем, сочинять палиндромы – то есть фразы, читающиеся одинаково в обе стороны – с ерами станет почти невозможно. Останется только волшебная фраза «А роза упала на лапу Азора», потому что в ней нет ни одного ятя. Ничтожная потеря для культуры, микроскопическая, но ведь и выигрыша нет совсем никакого.

In toto [44], если предпринять предлагаемые орθографическiе преобразова́нiя, мы получим хорошо читаемый текст без особенных внутренних проблем и противоречiй.

Ну хорошо, скажете вы. А всё-таки – нет ли у автора плана по приучению добрых русских людей к классической орфографии в полном её объеме?

Отчего же, план есть. И опять же – тут нужно действовать постепенно.

Первой мерой может стать вот что. Время от времени нам бывает нужно что-то написать по торжественному случаю – например, открытку на день рождения или юбилей, какойнибудь стишок или приложение к подарку. Стоило бы ввести в обычай (для чего достаточно самим начать его исполнять) делать такие надписи исключительно в классической орфографии. Это всего несколько слов; к тому же в интернете есть программы, которые преобразуют текст на современном русском в старый. Важно приучиться к тому, что текст «с ятями» – это текст на торжественный случай.

Следующей мерой – увы, уже недостижимой в наших политических условиях, но как знать? – стало бы написание своего имени, отчества и фамилии в старой орфографии во всех документах, прежде всего в паспорте и иных удостоверениях личности. Обоснование тому понятно: так как большая часть русских фамилий имеет дореволюционное происхождение, то и писать их следует в классической орфографии – к ак они были даны. Разумеется, с простановкой ударения, чтобы отличать Ивано́ва от Ива́нова. Впрочем, даже сейчас выучить правильное написание собственного имени – нетрудная задача.

Далее: следует всячески продвигать публикации (в том числе интернетные) русских классиков исключительно в традиционной орфографии. То есть читать произведения Пушкина, Чехова, Толстого так, как они были написаны – и никак иначе.

В случае же чаемых нами политических изменений стоило бы поставить вопрос о том, что все важные документы, начиная с Конституции и основных законов и кончая политическими программами и т. п., писались бы именно по классической орфографии. Что придало бы ей статус высокого штиля письма.

Впрочем, это уже не проекты, а мечтания. Но всё предыдущее вполне реализуемо – если, конечно, на это найдутся воля и желание добрых русских людей.

О «Николае Кровавом»

Столетие со дня убийства последнего русского царя и его семьи подняло с глубин всяческие придонные формы жизни. Советские патриоты и отмороженные либералы, циничные журналисты и благообразные «новые православные», обычно на дух друг друга не переносящие, объединились, чтобы порадоваться убийству Императора, поглумиться над ним или хотя бы поклеветать на него. Такое трогательное единство стаи кошек-поганок, отлично знающих, чьё мясо они едят, вызывает даже какое-то умиление. Если кому интересно – посмотрите вот эту подборочку [45], она очень характерная.

К счастью, добрых русских людей в этой стране за истекшее время прибавилось. В Екатеринбурге состоялся Царский крестный ход, приуроченный к 100‐летию со дня расстрела императора и его семьи. Собралось около ста тысяч человек, шествие растянулось на двадцать километров. Понятное дело, у Церкви мобилизационные возможности сейчас побольше, чем у «Эха Москвы» или даже у великого журналиста Невзорова. Но важно и то, что мобилизовывать можно только тех, кто к мобилизации готов. Никакие батюшки не смогли бы организовать крёстный ход в поддержку повышения