у ратьерного фонаря, торчали матрос и офицер – чего-то сигналили, переговариваясь с концевой «Полтавой», что была как раз по их борту.

– Маленькие судёнышки, сила которых в скорости, которую они утратили, – вдруг с лёгкой хрипотцой проговорил флагманский артиллерист лейтенант Ненюков, – прижались к строю «больших дядей», став под бронированную защиту. С иного, например, женского взгляда, коему здесь не место, это смотрелось бы трогательно. Не находите?

– Нагнали вы романтизму, Дмитрий Всеволодович, – Матусевич с нескрываемым сожалением поглядел на тридцатипятилетнего офицера – того донимали раны. Он стоически терпел, болезненно морщился вымученными улыбками, отвлекаясь вот на такие эмоциональные эскапады. Контр-адмирал пожал плечами и добавил:

– Девичьи взгляды уплыли вместе с «Монголией». Женщины в нашей жизни на военное время присутствуют, как редкие минутные радости. Лёгкие и проходящие.

– Может, наша жизнь и вовсе состоит из этих и всяких маленьких сиюминутностей, – лейтенант осторожно поправил сползший бинт на руке.

– Вам бы в лазарет… на перевязку. Глядите – уж и кровь опять проступила.

Ненюков легкомысленно мотнул головой, дескать «обойдусь»… снова указал на малотоннажную парочку:

– Признаться, думал, что после ночных атак командиры миноносок предпочтут вернуться к эскадре, подойдя к назначенному утреннему месту сбора.

– Так ещё Вильгельм Карлович рекомендовал начальнику минного отряда скорей следовать к Квельпарту, – вмешался в разговор командир «Цесаревича» Иванов, удивившись, что флаг-офицер об этом не знал.

– А я так и приказал, – подтвердил Матусевич, – да! А вдруг Рожественский уже там. Таким образом, он будет информирован о постигших нас событиях. И может, поспешит навстречу, в помощь. Да и какой нам толк от миноносцев с пустыми аппаратами.

– А что мешало бы нам отдать свои… эскадренные? – сам вдруг удивился от такой очевидности Иванов. – Как раз на «Ретвизане» или на «Пересвете», насколько мне известно, не все мины «Уайтхеда» были списаны на берег.

– Я исходил из вышеперечисленных причин, – нахмурился Николай Александрович, углядев здесь намёк на адмиральские ошибки. Вообще возмутившись: – И как вы себе это представляете – перегружать сигару в шестнадцать футов длиной при такой качке? А вот Зиновий Петрович вполне сможет перезарядить миноносцы у Квельпарта. Где-нибудь с подветренной стороны или в заводи. И углём-с пополнить заодно.

– Да и нам бы угля не помешало, – примирительно вздохнул каперанг, – а то доклады трюмных прямо-таки пугают.

– М-м-да, – всё так же хмуро согласился контр-адмирал, – наши углежоры потребляют, просто жуть берёт. Как бы в критический момент не оказаться на голодном пайке.

В это время на «Бойком» и «Полтаве» о чём-то договорились! Броненосец немного выкатился из строя, выбросив флажный набор.

– Я что-то не разберу, – щурил левый глаз Матусевич.

– Запрашивают на «кратковременное уменьшение хода», – подсказал Иванов, – для… сам не разберу.

– Добро, – не стал артачиться исполняющий обязанности командующего, – не праздности ради ж… покуда всё спокойно.

Получив разрешение, «Полтава» плавно, почти незаметно стала отставать. Чуть погодя «Бойкий», несмотря на немалую болтанку, подошёл к самому борту броненосца, подставляясь под нависшую кран-балку с раскачивающимся грузом. «Посылку» (что-то затянутое в крупноячеистую сетку) подцепили багром и по мере травления «конца» затащили на палубу миноносца.

– О! Им и волнение нипочём! – Это уже подал голос старший минный офицер лейтенант Пилкин, досель стоявший молча.

– Цирк, да и только, – хмыкнул Матусевич, – что они творят?

– Побило им в котельных что-то, – пояснил Иванов, скорей догадываясь, в чём причина всех этих движений, – вот и подсуетились чем-то для починки. На броненосцах всяко больше материала и запасов. Хм! Но мину, пожалуй, я бы не рискнул таким образом.

Приняв груз, «Бойкий» отвалил в сторону, взяв хорошо влево, догоняя «Грозовой», снова образовывая с ним маленький кильватер. Было видно, как матросы на юте распустили связку, извлекая какие-то железяки.

Вальяжная «Полтава», маяча за мачтами впередиидущих, догоняла колонну чуть дольше.

Больше никто никаких рискованных эволюций не совершал.

По-прежнему держали эскадренных девять узлов.

Курс зюйд-ост-тень-зюйд, 146 градусов.

Далее к норду, заметно смещаясь к западным румбам, всё увеличивалось и росло дымами. В ту же сторону почти на глазах уменьшался «Новик».

– Несомненно, нас нагоняют наши узкоглазые недруги, – настраивал всё ещё бесполезный бинокль Матусевич.

– Да, – не стал спорить Иванов, хотя и допускал, что это могло быть обильно чадящее грязным углём торговое судно. – Полагаете крейсера… «собачки»? Или те бы уже нас настигли?

– «Новик» должен как что – сообщить по «искровой».

Оба покосились на телефон. Все покосились…

– Аппарат-то рабочий? – Иванов взялся за трубку, намереваясь вызвать рубку телеграфной связи.

Пощёлкав клавишей, выругался: – Молчит проклятущий!

– Вестового слать! – Заозирался контр-адмирал. – Где люди?

Вестовой объявился сам, уже с новостью:

– Разрешите доложить, ваше высокопревосходительство. Приняли с «Новика»! Четыре крейсера у нас на хвосте, – матрос явно дословно не запомнил и гнал отсебятину. Впрочем, не греша против истины: – Один опознан…

Тут матрос совсем замялся и выпалил:

– …опознан как «Сукасима»… э-э-э, виноват, запамятовал.

– «Ицукусима»?..

– Навроде того… – и немедленно поправился: – Так точно!

Переглянулись!

– Крейсера Катаоки? – быстрее всех сообразил Иванов. – «Старички». Я вижу от них лишь одну неприятность!

Вдруг прорезался «неисправный» телефон. Схвативший трубку Ненюков репетовал новое сообщение с «Новика»:

– «Идзуми», «Сума», «Ицукусима» и ещё какой-то бронепалубник о двух трубах! «Новик» обстрелян и держит дистанцию!

Никто не оспаривал – «Новику» с его «тонкой шкуркой» – под снаряды противника соваться противопоказано.

– Я вижу одну неприятность от японского отряда, – повторил Иванов, – поспешать донести Того о нашем местоположении и курсе. Предлагаю натравить Рейценшейна. «Аскольду» и «Палладе» вполне по силам задержать их. И непременно забить «искрой» эфир, дабы они не смогли телеграфировать сообщение.

– Получится ли заглушить японца – то неведомо. А вот интенсивной работой своих «маркони» мы выдадим себя уж точно, – высказал сомнение Ненюков.

– Другого не остаётся, – Матусевич уже принял решение, кивком подзывая сигнального старшину, – так и поступим! Только Рейценштейну не следует увлекаться погоней – вдруг это ловушка! Однако отогнать от эскадры соглядатаев следует неприметно – нечего им видеть наши повреждения, чтоб потом доложить Того.

* * *

Выбросив флажный набор, подтверждающий получение приказа, два крейсера плавно «откололись» от эскадры, чтоб, совершив разворот «все вдруг», лечь на курс перехвата. Оказавшийся таким образом в хвосте «Аскольд» немедленно обошёл мателота – Рейценштейн возглавил отряд. К тому моменту стало окончательно понятно, что японские бронепалубники намереваются обойти русскую эскадру по правому траверзу.

«Аскольд» и «Паллада», набирая полный ход, упреждающим курсом убегали в сторону северо-запада, буквально на раз-два-три теряя резкость очертаний…

Оставленный ими кильватерный след быстро «подмели» ветер и волны.

В эфире началась усиленная работа – шум, треск, попытка глушить все станции… забив помехами в том числе и свои.

Только что с «Новика» успели передать – одни из крейсеров (всё тот же