— А ни хрена себе, — изумленно произнес Николеску. — Такие чушки у нас были в ходу во время Приднестровского конфликта. Такая хрюшка может снести пятиэтажку или поднять в воздух целый локомотив…

— Заткнись! — Воропаев оборвал выступление молдаванина. — Это не наше дело.

Потом они отнесли в погреб дюжину автоматов «узи» и два автоматических гранатомета. И к ним несколько ящиков гранат. Это был целый арсенал, который в течение тридцати минут они схоронили в подвале и замаскировали землей, на которую затем навалили старые плиты. Как будто так и было со дня строительства этой автобазы.

Однако самое удивительное началось позже, когда из фургона стали выносить сложенные парапланы. Они были выкрашены в черный цвет и напоминали огромных доисторических птиц, у которых сломаны крылья. Потом из трейлера выгрузили компактные двигатели и Воропаев вспомнил: точно такие же движки крепились на парапланах, которые позапрошлым летом катали в Одинцовском парке отдыхающих. Они брали одного пассажира и поднимались метров на пятьсот, делали обзорный круг и возвращались к Серебряному пруду, на гаревую дорожку. Разбег у таких стрекоз сказочно короткий — от силы десять метров. Посадка и того короче. «Тут, кажется, затевается крупная игра и, боюсь, что в ней будут слишком высокие ставки… вплоть до АЭС…» — Воропаев внутренне содрогнулся от перспективы попасть в зараженную радиацией зону.

Явился приехавший грузин в сопровождении Ахмадова и осмотрели место «захоронения» оружия. Воропаев лопатой разравнивал землю и слышал, как Вахтанг говорил Саиду: «Барс тебе передает привет и верит, что ты не пожалеешь сил… Все надо закончить в течение этих суток…» Саид: «Да нам тут и самим больше делать нечего… Кто полетит с грузом? — спросил он Вахтанга. — Надежные люди?»

— Очень надежные! Ангелы Аллаха, которые согласны работать без возврата…

— Понятно, смертники. Сколько их?

— Трое, по числу реакторов.

— Их здесь пять…

— Неважно, нам хватит даже одного…

— А какая роль нам отводится?

— Отвлекающий маневр. Создадим имитацию штурма главных ворот. Но сначала надо поднять на воздух центральную электроподстанцию. А главное, отвлечь внимание ФСБ и МВД, вывести их в другие районы города. Этим займусь я со своими людьми… — И после недолгой паузы: — Я вижу у тебя тут славяне, это хорошо, эти люди полезны, у них нет выбора…

— Жаль, сегодня один наш боец… кстати русак, сделал себе харакири. Мастер спорта по биатлону. Отменный снайпер. Он очень пригодился бы в отвлечении федералов. Но, видно, сдали нервы…

— Чем же он отличился, попав к вам?

— Угнал из своей части БТР и тридцать автоматов с боезапасом.

— А второй, который помогал разгружать машину?

— Этот настоящий зверь. Беспощадный, на его счету два БМП, бензовоз и «урал» с омоновцами… Отлично стреляет из гранатомета, — врал Ахмадов.

— Мусульманин?

— Еще нет. Плохо умеет читать, Коран ему не по зубам. Пусть пока попускает кровь неверным, но я знаю, рано или поздно он примет нашу веру.

Воропаев, не привлекая внимание говоривших, вышел из гаража и, присев на пустой ящик, закурил. К нему подошел Хаджиев и попросил сигарету.

— Тут, судя по всему, скоро будет маленький конец света, — сказал он. — У Николеску начался понос, страдает приступами страха. А это верный признак, что скоро заварится страшная рубка и мы кое-кому нашпигуем задницы свинцом.

— Если у тебя замусорены мозги, бери автомат и прочисти их себе… Но для начала пососи немного ствол, а потом не забудь нажать на курок…

Воропаев поднялся и пошел в гараж, где еще шла разгрузка. Ему было интересно узнать, что еще привезли эти люди и на что надо рассчитывать в ближайшие сутки-двое…

Как и обещал, Путин вновь собрал силовиков, тем более поводов для этого, хоть отбавляй: ежедневные диверсии в Чечне, заказные убийства в Москве и Санкт-Петербурге, а главное — взрыв в подземном переходе.

По своему обыкновению, усевшись в кресло в торце стола, немного ссутулившись и положив перед собой руки, ладонь на ладонь, он как-то исподлобья осмотрел всех, кто сидел за длинным столом, и произнес свое любимое:

— Ну, что будем делать?

Президент после разминки на «тропе разведчиков» , не излучал энергии, он скорее напоминал догорающую свечу, так были физически измотаны все его члены. Но несмотря на страшную мышечную боль в ногах, нравственно он был на высоте, ибо переломил себя и лишний раз утвердился в том, в чем его постоянно убеждали в разведшколе — резервы человеческого организма безграничны. Единственное, что оставило неприятный осадок от уик-энда — отмена воскресного посещения полигона Шторма, с которым они планировали «вволю настреляться „. Он просто не мог встать на ноги и отсыпался целое воскресенье. Да и жена заявила ультиматум: «Хоть ты и президент, а я тебе объявляю импичмент и сажаю под домашний арест… А если ослушаешься… будешь сидеть на голодном пайке“. Что это за паек, он прекрасно знал, как знал замашки своей половины иногда урезать этот паек, в зависимости от ее требований и от его поведения. Так повелось с молодости и тут уж никакое президентство ничего изменить не могло.

— Хорошо, — сказал он, — я не поеду сегодня на полигон, но ты полетишь со мной в Бочаров Ручей, хотя бы на недельку. — Это, конечно, была разведка боем.

— Вот об этом забудь. У тебя своя служба, у меня своя, которую, кстати, я очень люблю. И не хочу, чтобы меня воспринимали и оценивали по штатному расписанию Кремля… Да и скука там у вас в этом Ручье несусветная, одни деловые встречи и разговоры, разговоры…

А ему только этого и надо было: в его планы в ближайшем будущем не входили курортные вояжи с семьей на отдых. У него намечалась прогулка иного рода, о чем пока ни одна живая душа даже не подозревала…

— С кого начнем? — спросил Путин и посмотрел на министра МВД Рушайло.

И зазвучала старая песня: ведется расследование. Арестовано трое подозреваемых. Составлен фоторобот на одного человека. который скорее всего и оставил в переходе те злосчастные сумки со взрывчаткой. Словом, ничего определенного. Никаких фактов, ни малейших намеков на благополучный исход расследования.

— А вы, случайно, не забыли, сколько человек погибло при взрыве и сколько сейчас страдают в ожоговом центре? — спросил Путин.

Такая экспрессивность обычно не свойственна президенту и все сидящие за столом были удивлены самим тоном вопроса. Наступило щекочущее нервы молчание, которое по субординации не могло быть слишком затяжным. Это было бы неуважение к суверену. И поэтому Рушайло, сдержанно, как подобает военному, ответил:

— Конечно, я знаю об этом и более того, сегодня у меня намечена поездка в больницу… Пострадавшим оказывается материальная поддержка…

— Это не по вашему ведомству, это забота социальных служб. Скажите, вы можете хоть на пятьдесят процентов гарантировать, что подобные взрывы в ближайшем будущем в Москве не произойдут?