института (HATH). Н. А. Щельцын работает в НАТИ с 1963 года, с 1989 года – директор. В 2000 году институту исполнилось 75 лет, его история – это история коллектива людей, посвятивших свою жизнь исследованиям и разработке отечественных тракторов. Николай Александрович удивительно бережно относится к истории института – как и к своей родословной. Многими сведениями о потомках Саввы Ивановича Мамонтова читатель обязан этому обаятельнейшему человеку.

Его жена – Ольга Николаевна Сорокина – инженер НАТИ. Есть у них и дети, и внуки.

Любопытно отметить: Савва Иванович Мамонтов родился в 1841 году, его правнук по линии сына Всеволода – Николай Александрович Щельцын – в 1941 году, а другой правнук по линии дочери Веры – Иван Николаевич Чернышев – тоже в 1941 году. Таким образом, оба правнука по разным линиям родословной родились через 100 лет после рождения их знаменитого прадеда! Поистине, число 41 – знаменательное в роду Мамонтовых.

Софья Всеволодовна Мамонтова (1904–1991)

– младшая дочь Всеволода Саввича Мамонтова – была замужем за писателем Олегом Васильевичем Волковым (1900–1996), автором книг «Погружение во тьму», «Два стольных града» и др.

Олег Васильевич Волков по материнской линии – правнук Михаила Петровича Лазарева – знамени того русского адмирала. М. П. Лазарев с 1833 по 1851 год был главнокомандующим Черноморским флотом и воспитал таких флотоводцев, как В. И. Истомин, В. А. Корнилов, П. С. Нахимов. Род Лазаревых дал России семерых адмиралов…

Михаил Петрович Лазарев (1788–1851) родился в дворянской семье, окончил Морской кадетский корпус, всю свою жизнь посвятил российскому флоту. Свое первое кругосветное плавание он совершил в 1813–1816 гг. – от Кронштадта до Аляски и обратно. В 1819–1821 годах он в качестве командира шлюпа «Мирный» и помощника начальника кругосветной экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена участвовал в открытии Антарктиды. Михаил Петрович – участник многих морских сражений и научных экспедиций. В его честь названы острова, бухты, мысы, порты, заливы и – море Лазарева у берегов Антарктиды.

В летнее время мать О. В. Волкова, Александра Аркадьевна, вывозила детей во Францию, в Ниццу, где жил ее отец Аркадий Юльевич Левенстам, женившийся в свое время на Елизавете Андреевне Лазаревой. А его брат, Михаил Юльевич Левенстам, был архитектором всех вокзальных и других деревянных строений Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги.

Левенстамы – родовитые датчане, издавна укоренившиеся в России. Брат матери О. В. Волкова – Александр Аркадьевич Левенстам – учился в Пажеском корпусе в Петербурге – самом привилегированном учебном заведении, для поступления в которое требовалось иметь не менее шести поколений наследственного дворянства.

Вся жизнь семьи Волковых была омрачена мытарствами по ссылкам, тюрьмам и лагерям в период сталинских репрессий: Софья Всеволодовна провела пять лет в марийских лагерях, отбывала ссылку в Архангельске, Олег Васильевич – в Архангельской тюрьме, на Соловках, в лагерях Коми края.

Дети Олега Васильевича Волкова и Софьи Всеволодовны Мамонтовой – Мария и Всеволод.

Мария Олеговна работала радисткой в Арктике, на острове Диксон; там она вышла замуж за Валентина Игнатьевича Игнатченко – начальника Западного сектора Арктики, инженера связи.

Всеволод Олегович, – доктор экономических наук. Он много лет работал в Госплане СССР, в Министерстве внешней торговли. Последние годы он возглавлял небольшие консалтинговые компании. В настоящее время – директор по финансам и маркетингу американской консалтинговой компании Hagler Bailly. Его жена – Анна Всеволодовна Веселовская. У них две дочери Мария и Софья, внуки – своя ветвь родословной.

Более подробные и интересные сведения о судьбе О. В. Волкова, жизни его поколения, полной трагизма и высокой стойкости духа, содержатся в авторских книгах Олега Васильевича.

Младшая дочь Саввы Ивановича Мамонтова Александра после смерти сестры Веры (1907 г.) и матери (1908 г.) стала хозяйкой усадьбы Абрамцево. На ее плечи легли заботы по уходу за домом и хозяйством. Порой опускались руки, не было сил для поддержания всех ценностей усадьбы – наследия Аксаковых и Мамонтовых. Наступили «окаянные дни»… Александра Саввишна написала письмо другу семьи П. А. Флоренскому о трудном положении, сложившемся в результате и материальных затруднений, и своей усталости. Ее не покидало состояние угнетенности и безысходности. Павел Александрович откликнулся ответом:

«1917. VII.30. Сергиев Посад.

Глубокоуважаемая Александра Саввишна.

С грустью я получил сегодня после обедни Ваше письмо. Вы пишете о своей апатии и даже о своем равнодушии к тому, над охранением чего стояли столько времени. Если Вы утомлены, если Вы расстроены чисто физически, конечно, я понимаю Вас: слишком много у каждого из «граждан» нашего милого отечества поводов для усталости. Но, конечно, эта усталость пройдет в свое время. Однако Ваши слова звучат, кажется, и более значительно. Вы, как мне показалось из письма, допускаете в свое сердце равнодушие и более существенное, чем от нервного утомления. Но из-за чего. Все, что происходит кругом нас, для нас, разумеется, мучительно. Однако я верю и надеюсь, что нигилизм, исчерпав себя, докажет свое ничтожество, всем надоест, вызовет ненависть к себе; и тогда, после краха всей этой мерзости, сердца и умы уже не по-прежнему, вяло и с оглядкой, а наголодавшись обратятся к русской идее, к идее России, святой Руси. Все то, что Вам дорого в Абрамцеве, воссияет с силой, с какой никогда еще не сияло, потому что наша интеллигенция всегда была наполовину, на треть, на четверть и т. д. нигилистичной, и этот нигилизм надо было изжить, как надо бывает болезни пройти через кризис. Я уверен, что худшее еще впереди, а не позади, что кризис еще не миновал, но я верю и в то, что кризис очистит русскую атмосферу, даже всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с XVII века. Тогда «Абрамцево» и Ваше Абрамцево будут холить и беречь: каждое бревнышко Аксаковского дома, каждую картину, каждое предание… И Вы должны заботиться об этом ради будущей России вопреки всяким возгласам и крикам. А покос-Бог с ним. Вы проживете и без покосов. А Абрамцево с покосами мало связано, по крайней мере в моем сознании. Я понимаю, что человеческую недобросовестность тяжело видеть, но она была, есть и будет. И пока мы живем в мире, а не на небесах, будет бесчестность, грубость, будут разбои и войны, и с ними надо заранее как-то посчитаться в душе своей и раз и навсегда как-то перестать их замечать. Иначе, волнуясь за других, мы рискуем утерять из виду собственную свою светлую уже, духовную культуру Родины, рискуем оторваться от живого нерва Руси. А ведь Вы-то не сомневаетесь, что дорогое Вам, Ваша теплота к отошедшим отсюда, то благоухание прошлого, которым жила Родина, Ваше чувство связи с историей –