— Верховная Жрица, — ответила Кайлин, — ты хочешь сказать мне, что ты обладаешь Даром прозрения? — Она старалась говорить спокойно, но слова Линвен все еще звучали у нее в ушах: «Я не знаю, сколько времени мне осталось, прежде чем Арик и Дуклея призовут меня к себе…»

— Дар прозрения, у меня? — воскликнула Линвен, краснея до кончиков ушей. — Это же смешно! Я просто думаю, что боги предназначили тебе благоприятную связь. И мне кажется, она скоро наступит. Может быть, раз я посвятила свою жизнь богам, я могу мельком коснуться подобных вещей.

— А какова будет твоя роль в этом новом мире, который мы создадим? — спросила девушка. — Этого ты тоже коснулась?

— Как раз наоборот, — ответила Линвен, качая головой. — Я окунулась в прошлое, и оно мне не нравится. Ты права: пора мне снова заявить о себе на Ассамблее. У меня все еще есть союзники — люди, которые, так же как и я, несчастливы из-за того, что Бревил делает от имени Храма. Пора поступить таким образом, чтобы нас услышали.

Кайлин обняла старую женщину. Мысль о жизни без Верховной Жрицы сильно пугала ее. Она знала, как это — терять близких людей, и была вовсе не готова потерять и Линвен.

— Не бойся, дитя, — прошептала Линвен. — Мне еще отпущено некоторое время.

— Ты больна? — спросила Кайлин, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. — Могу ли я исцелить тебя? — Она пристально посмотрела в глаза Верховной Жрице. — Тебе стоит лишь попросить.

Линвен улыбнулась:

— Я знаю. Если бы я думала, что это под силу тебе или кому-нибудь еще, я бы попросила. Но боюсь, мне остается с пользой потратить отпущенное время. — Она вытерла слезы Кайлин и поцеловала ее в лоб. — Ты уверена, что не хочешь остаться на ночь? Место есть, и еды полным-полно.

Предложение Верховной Жрицы казалось заманчивым, особенно сейчас, когда она узнала, что ей не так уж и много времени удастся провести с нею. Но с тех пор как она оставила Храм три года назад, чтобы начать жизнь кочующего мага, она проводила ночь под крышей, только если было очень холодно. Маг принадлежит лесам, горам и равнинам, решила она давным-давно. Служить земле означало жить на ней. И хотя на сердце у нее было тяжело от известия о болезни Линвен, а дождь все еще шел, она не могла с чистой совестью спать где-нибудь, кроме Ястребиного леса. И странным образом она чувствовала, что обязана сделать для Маркрана хотя бы это.

— Спасибо, — сказала она. — Но я уверена, что скоро снова приду к тебе. Обещаю.

— Очень хорошо, моя дорогая, — сказала Линвен, целуя ее второй раз. — Да хранит тебя Арик.

— И тебя, Верховная Жрица.

Она быстро повернулась и зашагала прочь от Храма. Она снова плакала, и слезы смешивались с холодным дождем, который хлестал по лицу, и она не оглядывалась, хотя знала, что Линвен все еще смотрит ей вслед из ворот.

— Только не она, — шептала Кайлин деревьям и дождю, чувствуя, что отсутствие Маркрана словно рана, нанесенная в сердце. — Я не готова потерять и Линвен.

Еще издали она услышала, как стучат топоры дровосеков по еще одному беззащитному стволу, и содрогнулась. Она поплотнее завернулась в плащ и взглянула на мерцающий золотой церилл. Что-то происходило в Амариде, и она сгорала от нетерпения узнать, что именно.

Когда она только присоединилась к Лиге, все было намного проще, гораздо яснее. Она широко улыбнулась, несмотря на дождь. Скорее всего эта простота тоже была иллюзорной, как и великодушие Эрланда. Как она недавно сказала Линвен, со времен Каэры она перестала быть ребенком. Но она была молода и слишком быстро поверила Эрланду и его обещаниям, она слишком пылко стремилась обвинить Орден во всех бедах своей родины. Они позволили убийцам прийти. Они позволили ее родителям умереть. Ничто более не имело значения. Жрецы ненавидели Орден и поддержали ее после смерти ее родителей. Линвен ненавидела Орден и любила ее почти так же, как отец с матерью. Эрланд ненавидел Орден и дал ей церилл. Раньше это все казалось таким простым, таким ясным.

Теперь Храмы уничтожали леса, Эрланд обращался с ней, как с врагом, Линвен умирала. А в Амариде, всего в нескольких лигах отсюда, маги Ордена собирались на зов Созывающего Камня. Орден не зло и никогда им не был. Теперь она это знала. Он был таким же, как и Лига: группой мужчин и женщин, владеющих Волшебной Силой; у многих из них были добрые намерения, и все они могли ошибаться. Она осознала это постепенно, и потому ей было не легче, а труднее справиться с прошлым, с далекими воспоминаниями о детстве и о родителях. Какой-то части ее души было все равно, питается она иллюзиями или нет; она снова хотела, чтобы ей было одиннадцать. Она жаждала той же ясности. Но другая часть ее души была не так уж проста. Если она хочет возглавить Лигу и доказать Эрланду, что он не может игнорировать ее более, она должна примириться со всеми сложностями, с которыми сталкивается взрослый человек.

— Я больше не ребенок, — сказала она Верховной Жрице. — Правильно. В таком случае нужно перестать смотреть на мир глазами ребенка.

Тропа, по которой она шагала, пересекалась с вырубкой, и, повинуясь внезапному порыву, она повернула на север. На побережье выше Ястребиного леса находились деревни рыболовов. Это место вполне подходило, как и любое другое, чтобы предложить там свои услуги, на данный момент — ограниченные. Ей захотелось заплакать при воспоминании о яркой окраске и захватывающем дух полете Маркрана. Но мгновение спустя она вспомнила, что сказала Линвен перед уходом: «Боги предназначили тебе благоприятное связывание. И мне кажется, оно скоро наступит». Кайлин остановилась, чувствуя, что ее новая птица — здесь, на этой дороге, и наблюдает за нею. Неожиданно для нее самой, сердце у нее забилось так, что чуть не выскочило из груди. Она почувствовала присутствие птицы, словно та уже сидела у нее на плече, и подготовилась к тому, что, как она знала, произойдет, когда она встретит ее взгляд. Она помнила, как происходило связывание с Маркраном, словно это было вчера. Она почти целиком погрузилась в водоворот воспоминаний и чувств, которые он сообщал ей. Это было давным-давно. Тогда она была просто ребенком, и ей были неведомы особенности Волшебной Силы. За годы, прошедшие с тех пор, она привыкла делиться своими мыслями с диким существом и хотя знала, что связывание с новой птицей — дело нешуточное, она также знала, что готова к этому. Переводя дух и медленно поворачиваясь, она подняла взгляд на нижнюю ветку, на которой, как она знала, сидела птица.

И, увидев ее, она почувствовала, что у нее кружится голова, словно весь мир вокруг взял и повернулся. Она снова слышала пророческие слова Линвен о том, что ей скоро предстоит связывание.

«Но не такое!» — успела подумать Кайлин, прежде чем поток образов нахлынул на нее. Такого она точно не хотела!

Появление Народного Движения — это относительно новое событие, хотя и неудивительное. Так как Орден и Лига ищут способы смягчить результаты торговой деятельности Тобин-Сера, но при этом враждуют между собой, а Храмами движет только жажда золота, раньше не существовало организованных попыток прекратить торговлю с Лон-Сером. Народное Движение, как я слышал, жаждет бороться со всеми переменами, произошедшими в нашей стране со времени моего путешествия в Брагор-Наль. Само собой разумеется, оно стремится изничтожить торговлю с вашей страной. Но это еще не все. Оно хочет уничтожить все современные товары, которые попали к нам в страну, и желает изгнать из наших морских портов граждан Лон-Сера, поселившихся там. Некоторые дошли до того, что предлагают нам прекратить торговлю с Аббориджем, которая ведется с незапамятных времен.