Я немного задержался, чтобы поговорить с Кристиной. Мне понравилась эта миниатюрная, хрупкая блондиночка, обтянутая комбинезоном с большими накладными карманами.

– Кристя, поговорим? Присядем тут на скамеечку, посидим немного. Хочу про пойстеров побольше узнать.

– Может, кофе выпьем?

Я хлопнул себя по карманам и покраснел. Потом подмигнул ей.

– Знаешь, у меня денег нет. Вот исполним шоу – сходим в кафе. Обещаю.

– Да я не то имела в виду! – слегка покраснела она. – У нас термос с собой…

– Тогда ладно! – рассмеялся я в ответ. – Это не отменяет моего приглашения в кафе.

– Анджи, я посижу тут еще немного с Тимоти, мы пого ворим? – Она взглянула на брата, тот кивнул, упаковывая снаряды:

– Только не задерживайся! Я тебя дома подожду! Вечером выступление.

Мы присели с Кристей на скамеечку в одной из аллей. Девушка открыла рюкзачок, достала из него небольшой термос с кофе и несколько бутербродов.

– Угощайся!

– Спасибо. Проголодался немного. Ты тут вообще ходить не боишься? – спросил я. – Все-таки место такое… неоднозначное.

– А чего мне бояться? – пожала плечами Кристина. – Главное, тут поздно вечером не появляться. Можно столкнуться с апашами, шпаной местной. Хотя по ночам везде опасно. Даже в центре Парижа.

– Да я уже обратил внимание. Прилег поспать в каком-то неположенном месте, так сразу и накостыляли.

– Да. Такое в Париже бывает. И нечего так уж бояться Булонского леса. Я уже давно живу неподалеку, даже полюбила эти места. Ты знаешь, у них очень богатая история…

– Не сомневаюсь! – ехидно сказал я.

– Это совсем не то, что ты имеешь в виду!

– Ты знаешь другую историю Булонского леса? – удивился я.

– Знаю немного… И не смотри на меня так насмешливо! – покраснела девушка. – Два года назад тут останавливались старые клошары, они перемещались на зиму в Ниццу. Они жили с нами несколько дней. Много интересного рассказали. Я кое-что запомнила.

– Расскажи! – попросил я. – А то для меня Булонский лес, если честно, вызывает только две ассоциации: проститутки всех мастей и российское посольство. Кто-то из друзей мне рассказывал, что оно тут, неподалеку.

– Да, правда! – звонко рассмеялась Кристина. – Это я часто слышу. Но на самом деле все немножко по-другому, не так однозначно, как большинство людей думают. Когда-то тут был великолепный дубовый лес, к сожалению, большая часть его была вырублена или погибла в пожарах.

– А откуда такое название красивое – Булонский лес, – не знаешь, случайно?

– Клошары говорили, что король Филипп Красивый был настолько вдохновлен своим паломничеством в Булонь-сюр-Мер, что приказал построить тут церковь Булонской Божьей Матери. Отсюда и пошло название. Потом парк принадлежал аббатству Сен-Дени, французским королям…

– А как тогда эти чудные места королей и монахов приобрели свою нехорошую репутацию? – не мог не поинтересоваться я.

– Дело в том, что эта история давняя. Во время Столетней войны тут собирались воры. А когда парк стал местом отдыха королей, здесь проходили шумные пиршества с обильными возлияниями. Короли любили погулять, рядом с ними всегда было много доступных женщин…

– А сейчас тут действительно много проституток… как говорят?

– И да и нет, – снова покраснела Кристина. – Полиция в последнее время пытается с ними бороться. Проституцию здесь даже запретили. Но кто интересуется, знает, что есть две улицы рядом, на которых доступные женщины стоят постоянно, всю ночь. Лучше туда не ходить, если у тебя нет соответствующих целей, конечно. Девочки там стоят не сами по себе, у них есть охрана, сутенеры… Там много нелегалок – латино американок, девочек из Восточной Европы. Они там часто и живут, и работают, если им везет и полиция их не накрывает. Знаешь, это удивительно, но я слышала, что многие из них гордятся своей работой.

– Как думаешь – почему? У нас в России было время, когда была похожая ситуация.

– Наверно, у себя на родине они живут в полной нищете. Вот как мы в Польше жили. А тут у них появляется шанс обеспечить свое будущее, накормить семью… Они просто не видят другого выхода, больше ничего не могут и не умеют или им так кажется. Еще всякие извращенцы там тоже вечерами стоят – травести, транссексуалы. Они переодеваются женщинами, красятся, иногда у них грудь и губы силиконовые. Много геев. Особенно рядом с метро Дофин. Там в основном чернокожие мужчины работают, они в Париже большой успех имеют. Тебе не стоит ходить там вечером одному – могут не за того принять. Потом проблем не оберешься.

– Спасибо, что предупредила! – усмехнулся я. – Один там ходить не буду. Только с другом.

– Не смешно! – через несколько секунд въехав в мою шутку, поджала губки девушка. – А на других улицах есть женщины немолодые или с разными физическими недостатками. В общем, на любой вкус. Можно подъехать на машине и выбрать все, что захочешь. На пляс Пигаль такого разно образия нет, к тому же тут все дешевле.

– А ты-то откуда такие подробности знаешь? Тоже клошары рассказывали? – подивился я сексуальным познаниям этого юного белокурого существа.

– Нет, мне Анджей рассказывал… У него среди девочек подружек много. А еще, ты только ему не говори, что я сказала, мы часто выступаем с шоу на тех улицах, рядом с площадью Дебюсси. Часто, когда люди знакомятся, встречаются, им нужен симпатичный «фон». Вот мы и крутим там пои иногда…

– А ты давно поингом занимаешься? – решил переключиться я с весьма щекотливой темы и хлебнул остывающий кофе.

– Уже лет пять. Меня Анджей учил. С ним выступаю в Париже три года. Надеемся через несколько лет получить документы.

– А почему из Польши уехали?

– Анджей хотел поступать здесь в университет, приехал по учебной визе и остался. В итоге он никуда не поступил, виза закончилась, а возвращаться не захотел. У нас в Польше пьющая мать и отчим, который меня все время бил. Анджей хотел, чтобы я приехала к нему. Так и вышло… Потом он боялся, что я стану проституткой, тут многие девочки становятся – от отчаянья, от безденежья, – вот и начал со мной заниматься. Я гибкая, ловкая. У меня получилось!

– А дальше что, Кристя?

– Может быть, Анджею удастся оформить фиктивный брак с какой-нибудь француженкой, тогда все будет легче… Сейчас живем с другими поляками, тесновато, конечно. Там, где ты был: то ли приют, то ли ночлежка, – но хотя бы крыша над головой. Этот подвал один поляк держит, мы ему мелкие деньги платим, он нас не гонит. Днем я ухожу гулять сюда, в парк, тут безопасно и красиво. А вечером мы часто допоздна устраиваем шоу.

– Слушай, а откуда вообще поинг взялся? Кто его придумал?

– Многие в Париже говорят, что это наследство хиппи. Когда-то в шестидесятые они на трансовых вечеринках курили наркотики и крутили огни. Получалось что-то вроде медитации, таких совместных галлюцинаций, погружений в пространство… А на самом деле все гораздо древнее. На местном слете пойстеров в прошлом году я слышала, что файершоу уже больше тысячи лет. Как будто само слово «пой» – шар в переводе с языка маори. Когда-то в древних ритуалах крутили горящие шары, наверно, отгоняли так злых духов. Я не думаю, что это была просто физкультура. Люди тогда были огнепоклонниками, почтительно относились к огню, отсюда и произошло наше искусство.