Когда ветер и течение пронесли бревна мимо земли, Угым не до конца потерял надежду. Ведь они куда-то плывут, а значит, где-то там может быть и другая земля. Однако наступила ночь, за ней утро, а никакой земли, куда ни посмотри, нигде не было.

А потом гибкие прутья, которыми были связаны бревна, начали лопаться один за другим. Надежда на благополучное завершение плавания сильно уменьшилась, но вдруг откуда-то быстро приплыло нечто странное. Тоже вроде бы два бревна, но широко расставленные и отлично держащиеся на воде. Угым присмотрелся… и громко завопил от отчаяния. На палках между бревен сидели два ану-ану. Значит, сейчас все же придется умереть.

Но ничего подобного не пришлось – это оказались какие-то не такие ану-ану. Они спасли Апу с сыновьями, доставили их в свое стойбище, накормили, напоили и устроили под большой шкурой какого-то странного зверя зеленого цвета – наверное, морского. Первое время Угым опасался, что их сохранили в живых только для того, чтобы потом съесть, но Апа сказала, что он дурак. Это не ану-ану, а почти люди, и они не держат в мыслях ничего плохого.

Вот этого Угым долго не мог понять. У их спасителей волосы только на голове, а тела голые, и они кутаются в шкуры. Ноги длинные. Значит, это ану-ану. Но они добрые, совсем как люди, значит, это не ану-ану. Как такое может быть?

И вот недавно его озарило. Это действительно ану-ану, но хорошие! Оказывается, бывает и такое. Хорошие ану-ану. То есть хоу ану-ану.

Но сказать такое, не запнувшись, не так просто. Слово «хоу», хороший, никак не желало сочетаться с названием ходячего ужаса племени людей! И человек просто не мог такого выговорить.

Угым долго пытался, пока у него не начало получаться что-то вроде «хоаан». Он поделился своим достижением с матерью, которая, оказывается, тоже не могла сообразить, как правильно называть их спасителей. А вскоре все племя знало, что их спасли и перевезли на большой остров могучие и добрые хоааны, великая мать которых может управлять даже молниями. Так что же это получается, человек, значит, способен придумывать новые слова? Но где тогда граница его возможностей? Или ее вовсе нет?

От этих размышлений у Угыма разболелась голова, и он решил вернуться к ним попозже, когда растает снег и снова станет тепло. Наверное, если лечь на мягкую траву и подставить живот теплому солнцу, думаться будет лучше.

Наступление красных захлебывалось на глазах. Они подняли в воздух оба имеющихся у них Б-52 с ядерными бомбами, но один в темпе окружила пятерка трехкрылых фоккеров образца тысяча девятьсот пятнадцатого года. Бомбер дымил, и его падение было делом ближайших секунд. Второй тянул над обширным густым лесом, но чаща кишела партизанами, уже задравшими в небо свои дробовики. И, значит, этого тоже скоро собьют.

На море дела обстояли ничуть не лучше. Линкор «Бисмарк» вел неравный бой с полутора десятками боевых плотов, закидывающих его камнями. Разумеется, с одним таким он справился бы играючи, пять скорее всего тоже осилил бы, но сейчас ему оставалось только героически потонуть.

На суше танки «Тигр» пытались прорваться сквозь плотную толпу дикарей с палицами, но безуспешно. Один танк уже забили насмерть, два других были повреждены процентов на восемьдесят, а дикарей еще оставалось не менее трех десятков.

Еще раз обозрев поле битвы и убедившись, что никаких резервов у красных вроде бы не осталось, я двинул вперед своего боевого пророка. Заорав что-то явно матерное на неизвестном языке, он устроил землетрясение прямо под крепостной стеной, преграждавшей моим войскам путь к вражеской столице, а потом пробудил вулкан немного сбоку от направления главного удара – чтобы обезопасить наступающие войска от нападения с фланга. Трубно взревев, пошли в атаку боевые слоны. Два пулеметных расчета, непонятно как сохранившиеся у красных, открыли было огонь, но были мгновенно перевербованы специально на подобный случай сопровождавшими армию пятью священниками. До полного поражения противника оставались считаные минуты.

– Сдаюсь, – расстроенно сказала Катя, закрывая свой ноутбук, – но это нечестно. Почему моих «боингов» смогли сбить какие-то этажерки? И уж тем более бородатые мужики в ватниках и с берданками. Кстати, что за странные корабли напали на мой линкор?

– Боевые плоты из позднего палеолита. Я их специально не апгрейдил, дешевле было просто наращивать количество. Собственно, из-за недооценки количественного фактора ты и проиграла. Ресурсов у нас было поровну, но ты их пустила исключительно в развитие, а я в основном в количество, развивая далеко не все технологии.

– В жизни все совсем не так!

– Разумеется, танк не забьешь дубинами и стратегический бомбардировщик не собьешь из дробовика. Однако в игре «Империи Земли» это можно. Но, между прочим, и в здешней жизни возможно что-то подобное. Наше технологическое преимущество над местными троглодитами огромно, но оно не помешает им тупо задавить нас количеством, если мы лопухнемся и допустим их сюда.

Как уже говорилось, дверь в двадцать первый век осталась на маленьком острове и была для нас закрыта по крайней мере до начала апреля, а если не рисковать, то до его конца. И значит, возможности заглянуть в Интернет у меня не имелось, полагаться можно было только на свою память. Кое-что она мне, конечно, подсказала, но далеко не все. Например, я помнил, что дешевый самолет стоит примерно как не очень дорогой автомобиль, но вот включались ли в число автомобилей «Жигули», уже забылось. Мотодельтаплан вроде должен быть немного дешевле самолета, но насколько именно, я тоже не помнил. Впрочем, особой роли это не играло. Наши с Катей финансовые возможности позволяли купить и то и другое, даже если считать недорогим автомобилем «гольф». Просто ни самолет, ни дельтаплан не решали проблемы целиком. А состояла эта проблема в необходимости с началом лета как-то отслеживать, что происходит в проливе между Родосом и материком. Потому как иначе однажды можно будет проснуться от воинственных воплей напавших на наш поселок троглодитов. То, что на самом деле они назывались кроманьонцами, дела не меняло.

Причем в смысле авиации нам еще повезло. Ведь если взять и случайным образом выбрать из всего населения России четырех человек, то какова вероятность, что хотя бы один из них будет иметь представление о пилотировании летательных аппаратов? Ноль целых сколько-то там сотых. А из нашей четверки как-то удовлетворяли этим условиям трое.

На первом месте, разумеется, пребывала Катя. Оказывается, в конце сороковых годов она поступила в аэроклуб, причем летать ей довелось не только на По-2, но и на Як-18 первых выпусков. Ее налет измерялся десятками часов. Если судить по роману Хейли «Взлетная полоса номер какой-то там», то подобных навыков хватит для пилотирования четырехмоторного межконтинентального лайнера.

Вторым был Паша. Чуть ли не половина его службы прошла на аэродромах, где, по его словам, ему неоднократно случалось сиживать за штурвалом Ан-2, причем иногда даже в воздухе.