— Статуя Богини?

Шони нахмурилась.

— Не вижу смысла стоять здесь просто так. Попробуй попросить у нее…

— Не всем из нас дано право просить прощения! — пророкотал он.

Шони почувствовала дрожь и перевела взгляд на статую Никс. Она могла бы поклясться, что красивые полные мраморные губы Богини слегка изогнулись в доброй улыбке. Игра воображения или нет, но эта улыбка придала Шони храбрости, и недолетка затараторила:

— А я и не говорила о прощении. Я говорила о помощи. Попробуй попросить помощи Никс!

— Никс меня не услышит. — Калона говорил так тихо, что Шони его почти не слышала. — Она не слышит меня уже целую вечность.

— И сколько раз за эту вечность ты просил ее о помощи?

— Ни разу, — отозвался он.

— Так откуда тебе знать, что она тебя не услышит?

Калона покачал головой.

— Тебя послали сюда побыть моей совестью?

Настал черед Шони качать головой.

— Меня к тебе не посылали, кроме того, Богиня в курсе, что мне хватает проблем с собственной совестью. И еще я до чертиков уверена, что не могу быть совестью другого существа…

— Я бы не был так в этом уверен, юная огненная недолетка… Не был бы, — задумчиво произнес Калона, отвернулся от Шони, сделал несколько широких шагов и взмыл в ночное небо.

Рефаим

Он не слишком переживал, что большинство соучеников до сих пор его сторонились. Дэмьен вел себя по отношению к нему дружелюбно, но Дэмьен дружелюбен почти со всеми, и бывший пересмешник не был уверен, что доброта друга вызвана хорошим отношением именно к нему, Рефаиму. Хорошо, что Старк и Дарий не пытались убить его или отлучить от Стиви Рей. Недавно Дарий тоже проявил к нему дружелюбие. Прошлой ночью Сын Эреба помог ему взобраться в автобус, когда Рефаим был еще слаб после магически исцеленного ранения.

«Отец спас меня и связал себя Клятвой Воина Смерти. Он любит меня и выбрал сторону Света, а не Тьмы».

От этой мысли Рефаим улыбнулся. Но он вовсе не был так наивен и доверчив, как считали Стиви Рей и остальные. Рефаим хотел, чтобы его отец следовал пути Никс, и хотел этого очень сильно. Но он лучше кого-либо другого, за исключением самой Богини, знал гнев и насилие, которыми долгие века упивался падший Бессмертный.

Существование Рефаима само по себе доказывало, что его отец способен причинять другим невыносимые страдания.

Плечи Рефаима поникли. Он как раз дошел до той части территории школы, где лежал поверженный дуб, наполовину привалившись к опоясывающей школу стене. В центр раскидистого дерева словно ударила молния, выпущенная рассерженным богом.

Но Рефаим знал, как все произошло на самом деле.

Его отец Бессмертный, но вовсе не бог. Калона — Воин, притом падший.

Чувствуя странное волнение, Рефаим отвел взгляд от зияющей в стволе дуба раны, присел на одну из поверженных ветвей ближе к краю кроны дерева и принялся рассматривать толстые сучья, опершиеся на восточную стену.

— Нужно это исправить, — произнес он вслух, наполнив тихую ночь человечностью своего голоса. — Мы со Стиви Рей можем заняться этим вместе. Возможно, дерево не совсем погибло. — Он улыбнулся. — Моя Красная исцелила меня. Почему бы ей не исцелить и тебя?

Дуб не ответил, но, разговаривая сам с собой, Рефаим ощутил странное дежа вю. Будто он уже был здесь, и не в обычный школьный день, а ветром в крыльях, в окружении яркой голубизны дневного неба.

Рефаим нахмурил брови и потер их, чувствуя, как начинает болеть голова. Неужели он прилетал сюда в обличье ворона, когда его человечность пряталась так глубоко, что эти часы становились только обрывками образов, звуков и запахов?

Ответом была тупая пульсация в висках.

Вокруг него поднялся ветер, зашелестев в поверженных ветвях и всколыхнув оставшиеся темные зимние листья, все еще цеплявшиеся за дуб. На секунду Рефаиму показалось, что дерево пытается заговорить с ним, рассказать свои тайны.

Рефаим снова посмотрел в разлом.

Тени. Сломанная кора. Расколотый ствол. Обнаженные корни. Земля в разломе выглядела просевшей, будто под ней скрывалась яма.

Рефаим вздрогнул. Под деревом, в земле, была пещера. В ней веками томился Калона. Память о том времени и едва ли реальном существовании, полном жестокости и одиночества, до сих лежала бременем на душе Рефаима.

— Богиня, знаю, ты простила меня за мое прошлое, и за это я вовек буду тебе благодарен. Но, прошу тебя, научи меня по-настоящему простить себя!

Вновь поднялся ветер. Его шепот успокаивал, словно шелест древнего дуба был голосом Богини.

— Приму это как знак, — вслух обратился Рефаим к дереву, прижав ладонь к коре. — Я попрошу Стиви Рей помочь мне исправить зло, разрушившее тебя. Скоро. Обещаю. Я скоро вернусь!

Когда Рефаим уходил, чтобы продолжить патрулирование периметра школы, где-то под дубом, ему послышалось шевеление, и он подумал, что старое дерево его благодарит.

Аурокс

Аурокс возбужденно ходил взад и вперед, в три шага преодолевая небольшую пещеру под поверженным дубом. Туда и обратно, туда и обратно… И думал… думал… думал, отчаянно желая придумать хоть какой-то план.

Голова болела. Упав в яму, он не проломил череп, но шишка на лбу припухла и сочилась кровью. Аурокс проголодался и хотел пить. Ему было сложно отдыхать в объятиях земли, хотя его организм был утомлен, и ему требовался сон, чтобы исцелиться.

«Почему я решил, будет правильно вернуться в школу и спрятаться на земле, где жили убитый мною преподаватель и едва не убитый парень?»

Аурокс схватился за голову.

«Это не я! — хотелось кричать ему. — Я не убивал Дракона Ланкфорда! Не нападал на Рефаима! Я сделал другой выбор!»

Но его выбор уже не имел значения. Он превратился в чудовище, а оно оставляло на своем пути лишь смерть и разрушения.

Было глупо с его стороны явиться сюда. Глупо верить, что здесь он сможет обрести себя или принести пользу. Пользу? Если кто-нибудь узнает, что он прячется в школе, его схватят, посадят в тюрьму, возможно, убьют. Хотя он не собирался причинять никому вреда, это не будет иметь значения. Он впитает гнев обнаруживших его людей и превратится в зверя. И не сможет этому помешать. Сыны Эреба возьмут его в кольцо и завершат его жалкое существование.

«Но я ведь сумел сдержаться. Я не напал на Зои!»

Но дадут ли ему возможность хотя бы попробовать объяснить, что он не хотел никому зла? Дадут ли хоть мгновение, чтобы доказать, что он не только живущее внутри него чудовище?

Аурокс вновь принялся мерить пещеру шагами. Нет, никого в Доме Ночи не волнуют его намерения. Все здешние обитатели будут видеть в нем только зверя.