— И чем мы сегодня займемся? — спросил Сигурд. — Что еще может предложить нам Фъеллхавен?

— Вопрос о том, что он не может нам предложить, конечно, был бы более простым, — усмехнулся Гелен. — После того как мы насладились пьянством и дракой, а наш Сиг уже предался плотским утехам, нам стоит подыскать место, где игроки в руны ждут не дождутся наших монет.

— Отличная идея! — воскликнул Ион. — Игра обещает выпивку, а при наилучшем стечении обстоятельств и драку. Вряд ли можно представить себе способ удовлетворить столько мужских желаний одновременно.

— Тогда дайте мне время сменить рубашку и смыть с тела и волос запах служанки, — сказал Сигурд.

— Отдайте грязную одежду хозяйке этого дома, — посоветовал Ион. — Тогда к завтрашнему утру она уже будет чистой.

Кивнув, Сигурд зашел в дом. Гелен медленно покачал головой.

— И зачем принц вечно носится с этими купаниями? Для меня это загадка. Как будто, если мы будем грязными, нам не дадут пива.

Ион пожал плечами.

— Дома, в замке, он купается почти каждый день, а придворные дамы позволяют себе это только раз в месяц, в полнолуние. Наверняка это матушка сделала его таким чистюлей.

— Ну, ему это нравится, — проворчал Гелен и потер руки. — Да уж, сегодня вечером выберу себе девчонку. Ей придется хорошенько поработать за мои монеты.

Ион глубоко вздохнул, радуясь, что его ребра уже почти не болели.

— Надо было раньше отправиться в это путешествие. Ничто так не освежает, как новая земля под ногами.

— Жизнь тут веселая и яркая, — согласился Гелен. — С Исландией не сравнить. Там каждый день похож на предыдущий, как и каждый год.

Исландия умирала в огне. Ксантенцы не могли войти в замок из вулканической породы, но и не собирались устраивать осаду. С крепостных стен днем были видны столбы дыма, а ночью — огонь пожаров, в которых сгорали дома и постройки исландцев. Ветер, дувший в сторону замка, доносил крики умирающих женщин и детей. А те корабли, которые не успели покинуть порт перед вторжением, были разрушены, и их обломки валялись на побережье. Чтобы унизить короля Исландии, Вульфгар приказал собрать трупы, сбросить их перед замком в кучу и поджечь. Едкий запах горящей человеческой плоти распространялся по коридорам и залам. Иногда ксантенцы бросали в огонь не только мертвых, но и раненых.

Гернот наблюдал за падением своей страны. Иногда он стоял у окна так, чтобы ксантенцы его не видели, и сопереживал страданиям исландского народа. Жизнь любого из его подданных стоила того, чтобы выйти на бой с Вульфгаром и умереть от его меча. Но советники отговорили короля, поскольку этот поступок ничего бы не изменил: Вульфгар собрал войско наемников, пообещав им дать возможность выжать из острова все, что в их силах. Солдаты забирали украшения и дорогую одежду, насиловали женщин, заставляли людей смотреть, как умирали их близкие, а воины постарше были озабочены тем, чтобы оставить отвоеванные участки земли себе. Все это было чудовищно, но таков был путь войны, утвердившийся много столетий назад.

Гернот не знал, как долго их крепость сможет выдерживать осаду. Впрочем, это было неважно, ведь в конце их все равно ждало уничтожение. Этого Гернот позволить не мог: он не хотел, чтобы Вульфгар хвалился при своем дворе, что он собственной рукой прервал бургундскую династию. Этот последний долг Гернот хотел исполнить сам. Он не испытывал страха и не воспринимал то, что ему предстояло совершить, как тягостную повинность. Смерть была лишь покоем, целью долгого пути.

Когда Гернот и Эльза с маленьким Зигфридом, которого потом назвали Сигурдом, уезжали из Бургундии, они думали, что судьбе не следует покоряться. Война, месть, жертвы — им удалось избежать всего этого, отказавшись от пути, который, несомненно, выбрали бы их предки. Гернот и Эльза доказали, что они были хозяевами собственной судьбы. Семнадцать лет мира были наградой за это. А что теперь? Теперь оставалось только доказать, что они были хозяевами и собственной смерти.

Датский король Дагфинн повел себя именно так, как и ожидалось. Он высказал сожаление по поводу нападения Ксантена на Исландию, но оказать военную помощь не мог. Даже если его войско — слишком поздно и, разумеется, с огромными жертвами — отбило бы у Вульфгара страну, то это ознаменовало бы начало новой, еще более кровопролитной войны. Ксантену не должна была достаться еще и Дания. Итак, Дагфинн принял жестокое, но в то же время правильное решение: он перекрыл границы, укрепил позиции войск в тех местах, куда мог подобраться ксантенский флот, и приказал своим послам известить всех о том, что король Дагфинн придерживается нейтралитета. И еще он попросил Эолинда покинуть его двор как можно скорее.

Советника Гернота тут больше ничего не удерживало, потому что, несмотря на усиленные поиски, он так и не смог найти молодого принца и его друзей. Однажды вечером старика даже одолели сомнения: может, той ночью мальчики на самом деле не покинули Исландию? Может, его предположение, каким бы естественным оно ни казалось, было ошибкой? Но в глубине души Эолинд в это не верил. Сигурд должен был остаться жив! Если принц не сбежал, то Вульфгар сейчас уже играл его мертвой головой, а Эолинд не только не мог, но и не хотел в это поверить.

Он взял у Дагфинна быструю лошадь. Датскому королю было жаль старика, но он ничем больше не мог помочь исландскому советнику. Свой эскорт Эолинд оставил при дворе, потому что теперь ему следовало скрывать свое происхождение. Он оставил все гербы и знаки своего статуса, и по его одежде нельзя было определить, какому королю он служит. Эолинд гнал коня по датскому побережью, не давая животному покоя, которого не было и у него самого. Пусть он загонит коня, но в случае, если ему удастся найти Сигурда, эта цена не будет слишком высокой.

Когда Эолинд узнал, что исландский принц не прибыл ко двору, он вспомнил о долгих разговорах с Сигурдом. Мальчик хотел повидать жизнь, окунуться в атмосферу приключений, поэтому следовало бы сразу догадаться, что он не поедет в королевский замок. Наоборот, Сигурд окажется именно там, где родители не хотели бы видеть его. Там, где он познает вещи, совершенно не подходящие для жизни будущего правителя. Там, где сможет выплеснуть всю свою страсть, злость и скуку.

Итак, Эолинд направился во Фъеллхавен.

Тем вечером они не пошли в таверну. И на следующий вечер тоже. Сигурду очень хотелось снова встретиться с Лив, но он не представлял, как посмотрит в глаза женщине, которая его обокрала. Ему было больно, хотя он и не понимал почему. Эта шлюха вела себя так, как и полагается шлюхе. Ведь нельзя винить кузнеца в том, что он кует железо.

И все же молодые исландцы сполна поразвлеклись в другом месте. Они искали приключений — и нашли их. Пока у путешественников были деньги или товары на обмен, во Фъеллхавене ни одно желание не оставалось неисполненным. Гелен и Ион тоже пользовались успехом у женщин и проводили ночи не одни. Несколько раз им приходилось совать хозяину постоялого двора монеты, чтобы их оттуда не выгнали. Они выиграли в руны осла, и Гелен обменял его у одного перса на дамасский кинжал. Такого лезвия они еще никогда не видели — гибкий и тонкий, обладавший необъяснимой остротой, он не затуплялся даже о камень.