— Уверен?

— Конечно. Сейчас для меня самое важное — поспать.

— Я люблю тебя, — произнес Эрик. — Очень.

— Спокойной ночи.

Я не пытался даже сделать вид, что сплю.

Сел на кровати, с включенным светом, в напряженном ожидании. Долго ждать не пришлось.

— Да, — сказал я в трубку.

Это был Пол. Он только что получил мое сообщение. Его удивило, насколько ужасно звучал мой голос, и он хотел узнать, что случилось. На сей раз я был слишком вымотан и раздражен, чтобы вдаваться в детали. Кроме того, один раз я уже излил душу, а делать это второй раз за день не хотелось. Я сказал, что ему придется довольствоваться сокращенной версией, а подробный отчет получить завтра утром. Пол согласился, и я кратко поведал о разрыве с Синди: поездка в Англию, отмена поездки, злой доктор, рыдания, еще рыдания, урчания и рыдания, телефонный звонок, снова телефонный звонок, и опять телефонный звонок, я тебя люблю, я в твоем полном распоряжении, я тебя люблю, устал, и все.

Пол посочувствовал мне ровно столько, сколько оно того стоило — пятнадцать секунд, — после чего попрощался. Но прежде чем я смог повесить трубку, он проговорил:

— Я люблю тебя.

Я не спешил выключать свет и ложиться в кровать. Я хорошо знал Пола. Он просто не смог бы отказаться и не воспользоваться такой ситуацией. В конце концов, это он затеял грандиозное предприятие, когда я позвонил ему из Нью-Йорка узнать, нет ли у него телефона какого-нибудь лос-анджелесского флориста, чтобы я смог послать цветы маме на День матери. Пол продержал меня на телефоне несколько минут, а затем всучил номер зоомагазина. Когда я ему перезвонил, чтобы вытрясти из него настоящий номер и наорать за то, что он сделал из меня идиота, когда я пытался заказать цветы в «Зоомагазине Фила», он извинился за свое незрелое чувство юмора, полистал «Желтые страницы» и продиктовал мне другой номер, который оказался номером телефона кегельбана. Увеличивая и без того уже огромный телефонный счет, я позвонил ему в третий раз, накричал на него, и он клятвенно заверил, что на сей раз сделает все как положено — и дал мне номер корейского массажного салона. В общем, я был уверен, что он не сумеет отказать себе в повторном звонке сейчас, в момент моего отчаяния. Слишком хорошая возможность представилась, чтобы ее упустить.

И я оказался прав. Через две минуты раздался телефонный звонок.

— Ты звонишь, чтобы сказать, что любишь меня? — устало промолвил я.

— Откуда ты знаешь? — произнес женский голос.

— Кто это?

— Лори.

Жена Пола. Она сказала, что любит меня так же сильно, как и Эрик.

Но не так сильно, как следующий позвонивший, старый друг по колледжу, которому Пол позвонил сразу после беседы со мной. Но и его любовь не шла ни в какое сравнение с тем, как сильно меня любили три других позвонивших старых приятеля. Когда же перезвонил Пол и заявил, что он поразмыслил и решил — я ему нравлюсь, но любит он все-таки Синди, я понял, что мои страдания по Синди завершились.

Понимаю, это заняло у меня мало времени — одна ночь страданий после нескольких лет любви, — но, несмотря на эмоциональное потрясение, я испытал облегчение от разрыва наших отношений. Это походило на то, как если бы заново родиться, правда, с нарастающим ощущением грусти. Чтобы избавиться от нее, я сразу принялся воплощать в жизнь свои холостяцкие фантазии: купил несколько коробок сладких кукурузных хлопьев «Шугэ попс», шоколадных воздушных злаков «Кокоа пафс» и поедал их на ужин мисками — и никаких овощей. Я даже не переключал телевизор на образовательные каналы, проводя свободное время за просмотром спортивных программ. Понял, что слегка перегнул палку, когда начал беспокоиться о том, какая женщина выиграет в турнире по гольфу. Я не заправлял кровать. И не споласкивал раковину после бритья.

Естественно, что со временем в ход пошли иные фантазии и желания. На тот момент я не искал чего-либо серьезного или прочного. Меня больше интересовало нечто мимолетное, поверхностное и, желательно, горячее и потное.

Я не был специалистом по свиданиям. Мое поколение никогда на них по-настоящему не ходило. Мы вместе тусовались, занимались разными делами, спускали деньги, принимали галлюциногены и кувыркались на водяной кровати, но никогда по-настоящему не встречались. Это было для меня в новинку, и я решительно был настроен испробовать как можно больше.

Прежде всего я узнал, что привлекательным женщинам (и здесь я придерживаюсь следующего, слегка ограниченного определения: модели, актрисы и любые женщины, которые водят собственный джип и которых не зовут Гатти, Роки или Джерти) нравится встречаться с писателями. Заметьте, не всем из них. Многие предпочитают встречаться с банкирами, уродливыми рок-звездами или фотографами, у которых имеется только имя или фамилия, но не то и другое сразу. Но в целом они считают писателей умными, и это их притягивает. И тут все складывалось отлично, поскольку я тоже заметил, что большинству писателей нравится встречаться с привлекательными женщинами. Рискую высказать свою версию: мужчины-писатели, за исключением Вацлава Гавела и Оскара Уайльда, сочиняют книги лишь для того, чтобы произвести впечатление на женщин. А иначе зачем обрекать себя на агонию мучительных одиноких дней во время творческих исканий, не говоря о сопровождающих всю жизнь нищете и насмешках? Все это ради надежды, что некая Офелия, Эмма или Дейзи подойдет к вам в баре и скажет: «Извините, вы Федор Достоевский? Я просто обожаю „Братьев Карамазовых“. Для меня Алеша — самый сексуальный мужчина. Это правда, что писатели создают персонажей, вкладывая в них свои собственные черты?»

По-моему, модели предпочитают умных, поскольку не очень высокого мнения о своей красоте. И откуда ему взяться? Целыми днями они окружены женщинами, которые гораздо красивее их. Там, где я вижу совершенство, они видят волосы не такие густые, как у Паулины. Я вижу лицо с идеальными чертами, они — кожу не столь упругую, как у Кристи. Для них своя красота утратила таинственность и очарование, ведь они видят в ней нечто неподвластное их контролю. Это внешний, искусственный атрибут. Однако писатели почитают красоту превыше всего. Отчасти из-за того, что большинство из нас маленькие уродливые грызуны с плохой осанкой и больными деснами, чья значимость определяется исключительно тем, что мы способны создать. А также потому, что большую часть своей жизни мы проводим, сгорбившись над «текстовым редактором» в отчаянной попытке создать красоту, — и знаем, насколько это трудно, почти невозможно и абсолютно ужасно.

Итак, установлено, что писателям нравятся красивые женщины, а красивым женщинам — писатели. Но есть еще кое-что, что привлекает женщин и вызывает у них умиление одним своим видом.

Правильно.

Милые серые коты с круглой головой и висячими ушками!

На первом этапе по перестройке моей социальной жизни предстояло решить вопрос о месте, куда можно выбираться летом. Маленький небесно-голубой дом в Фейр-Харборе никогда не являлся только моим, скорее он был нашим домом. Мы с Синди нашли его и с удовольствием там отдыхали.