— Вы ходить в школу? — спросил Хюйгенс, и Сано кивнул. — Что учить?

— Историю, — ответил Сано. — Каллиграфию, математику, военную стратегию, китайскую классическую литературу, боевые искусства. После окончания школы я преподавал все эти предметы. — Но он никогда не знал науки. Сано устыдился своего невежества и вознегодовал по поводу законов, запретивших ему получать образование.

— О-о! — Хюйгенс живо закивал головой. — Вы ученый, учитель. — Он ударил себя в грудь. — Как я.

Они улыбнулись друг другу. Их взаимное дружеское расположение стало глубже, и Сано решил быть откровенным:

— Я бы остался ученым и учителем на всю жизнь, если бы не долг перед семьей. — Он рассказал, как отец, стремясь поправить положение их клана, добыл для него должность полицейского детектива, что и привело его на сегодняшний пост. — А у вас есть семья?

Полное лицо Хюйгенса омрачилось.

— Жена и сын умерли, — печально сообщил он. — Отец хотеть, чтобы я быть ученый. В Нидерландах я доктор. Я преподавать и учиться там; Париж и Рим тоже. Но больше нет.

Доктор помолчал, словно переводя в уме объяснение на японский язык. Сано ждал, окрыленный перспективой увидеть жизнь и душу варвара.

Затем доктор через силу улыбнулся:

— Теперь мы смотреть тело Спаена. Мы узнавать. Хорошо, может быть. Да? — Он прошел к трупу, взял нож. — Принесите лампу, пожалуйста.

Сано почувствовал разочарование и колебался, пока другие мысли не взяли верх над желанием углубить их знакомство. Присутствовать при вскрытии в относительной безопасности морга в Эдо, которого сторонились даже самые пронырливые шпики, — это одно; но на Дэсиме, когда стражники маячат поблизости и после торжественной клятвы, принесенной им… Безумие! Но Сано хотел знать правду о смерти директора Спаена. Без этого ему никогда не выявить убийцу.

Он поднял лампу, подошел к столу и направил свет на труп.

Доктор отрезал куски разорванной плоти внутри и вокруг раны на груди. Он щипцами вынул оттуда сгустки крови, фрагменты костей и улитку, которая нашла себе приют в ране. Смрад гниющего мяса ударил Сано в ноздри. У него сжался желудок. Чтобы отвлечься и предотвратить рвоту, он стал сосредоточенно расстегивать цепочку на шее Спаена и снимать распятие — важная улика не должна быть похоронена вместе с телом.

— Что вы ищете? — спросил Сано, преодолевая позывы рвоты и надеясь, что все скоро закончится.

Хюйгенс произнес слово, которого Сано не понял. Работая щипцами, он забирался все глубже в рану, копался во внутренностях. Из раны сочилась ужасно пахнущая жидкость. Тошнота не позволила Сано настаивать на разъяснениях, и в наступившей тишине он слышал, как волны бьются в скалы Дэсимы, как люди разговаривают на улице. Сано надеялся, что стражники останутся во дворе. Потом щипцы доктора с легким стуком наткнулись на что-то твердое.

— Ага! — воскликнул доктор Хюйгенс.

Не сумев ухватить предмет щипцами, он бросил их на стол, взял маленькую пилу и отхватил окровавленное ребро. Сано, заслышав жуткий звук пилы, закрыл глаза. Снова открыв их, он увидел, что доктор залез в рану.

— Ага! — Хюйгенс с видом победителя вынул из груди Спаена покрытую слизью руку. Он прополоскал металлический шарик размером с морской камешек в ведре с водой и поднял его, зажав в пальцах.

Когда до Сано дошло, что это такое, сердце у него заколотилось в горле.

— Пуля! Доктора Спаена застрелили!

— Застрелили. Да! — Доктор Хюйгенс кивнул и изобразил, как стреляют из ружья. От волнения он перешел на голландский язык, но Сано догадывался, о чем он говорил.

— Когда Спаен умер, убийца пытался удалить пулю, но не сумел, — с трудом проговорил Сано, откладывая неизбежный вывод. — Значит, он разрезал тело вокруг отверстия, чтобы замаскировать огнестрельную рану. Он исколол и измолотил труп, желая создать видимость, будто Спаена зарезали и забили до смерти. Видимо, убийца — христианин и оставил крест, как бы прося прощения. Потом он сбросил тело в море, надеясь, что его не найдут.

Снаружи послышались приближающиеся голоса. Обследование завершилось, и Сано хотелось, чтобы его вообще никогда не было.

— Приготовьте тело к погребению, — сказал он доктору Хюйгенсу.

Результаты изменили основное направление его расследования и подвергли Сано опасности, которой он пытался избежать. Измена… это слово снова и снова звучало у него в голове, словно приближающаяся угроза смерти и бесчестья.

У варваров на Дэсиме нет ружей; все их оружие конфисковали при входе в залив. Значит убийца — японец, соотечественник, которого Сано вынужден преследовать, рискуя при этом головой.

Свежий после отличного ночного сна и вооруженный новыми планами расследования убийства Яна Спаена, Сано вернулся на Дэсиму рано утром. Ясной погоды предыдущего дня как не бывало. На небе клубились причудливые облака; с моря дул холодный ветер.

— Я хочу, чтобы ныряльщики обыскали дно вокруг Дэсимы в поисках ружья или ножа, — сказал Сано офицерам в караулке. — Мне нужны имена всех, кто был на посту, а также всех посетителей на Дэсиме в ночь исчезновения директора Спаена. — Это были его главные подозреваемые с японской стороны.

Старший офицер показал Сано постовой реестр, затем открыл толстую книгу там, где вчера сделал запись о приезде Сано на Дэсиму.

— Вот, — сказал он, указав на единственное имя.

— Пеон? — с удивлением прочел Сано. — Женщина?

— Содержанка директора Спаена, — пояснил офицер. — Она провела ту ночь в его спальне. Мы обнаружили ее там на следующее утро. Она не знала, куда ушел Спаен, поэтому шеф Охира отослал ее домой.

Продажные красотки были единственными женщинами, кого допускали на Дэсиму. Могла ли эта женщина убить Спаена? Огнестрельное оружие есть не у всех; лишь офицеры высоких званий имели его. И хотя ранее Сано не спрашивал о посетителях, его удивило, что шеф Охира ни разу не упомянул Пеон. Она могла оказаться самой важной свидетельницей, если не подозреваемой.

— Где мне найти Пеон? — осведомился Сано.

— Она живет в доме удовольствий «Половинка луны».

Сано сомневался в возможности привлечь Пеон в качестве подозреваемой, но настроение его улучшилось. Связав преступление с подданной неблагородного происхождения, он избежал бы обвинений в измене. Власти не заинтересует, что случилось с какой-то продажной женщиной, а с Сано не взыщут, если он признает виновной ее, а не одного из варваров. Между тем более вероятными подозреваемыми были шеф Охира, утаивший важную информацию, и стражники.

— Когда покидает пост вторая смена? — спросил Сано.

Топот шагов, голоса и смех мужчин на мосту доносились через дверь, выходившую в сторону моря.

— Вот и они, — сказал офицер.