становится промышленной отраслью! Более того — алхимии учат уже не в Университете Других Наук, а в Технологическом колледже! Мир слишком быстро меняется. И вот в один прекрасный день фабрикант, что всю жизнь получал доход производя скобяные изделия, угольные утюги, подковы и арматуру просыпается и вдруг понимает что в рамках современных реалий он больше не существует. Вымер как птица дронт, а мелкие заводчики, что клепали никому не нужные керосиновые двигатели на пару цилиндров и тянули медную проволоку — его конкуренты на рынке! Даже не конкуренты — они бьют его вчистую! И когда представитель шахтерской гильдии, что еще вчера кланялся в коридоре и целовал ручку вдруг начинает цедить сквозь зубы что, мол, может пересмотреть контракты в одностороннем порядке, подрядчики исчезают с горизонта, наплевав на все договоренности, а хозяин керосинового заводика, который недавно не мог поменять рессоры на своем ландо изволит кушать с тобой в одной ресторации, становится ясно, что мир изменился окончательно и бесповоротно. И вот тогда ты понимаешь, что пришла пора играть грязно. Потому что в противном случае ты вообще выйдешь из игры.

— И сколько вам заплатили, извините за любопытство?

— Заплатили? — Флафф хохотнул и подбросил на ладони тубус. — Вот моя плата. Вы даже не можете себе представить сколько я выручу за эти бумажки. Хватит даже внукам… Нет, Фигаро — мир изменился. Изменился настолько, что порой становится страшно.

— О… — Следователь усмехнулся. — Тогда, боюсь, вам придется требовать себе стандартный оклад. Чертежей там нет.

Флафф замер, точно парализованный, а затем принялся дрожащими руками раскручивать тубус. Две половинки черного цилиндра упали на стол и…

Пусто. Внутри тубуса не было ничего.

— Черт. — Флафф криво осклабился. — Ваши штучки?

— Мои. Чертежи в сейфе конструкторского бюро. Это просто приманка, не более. Равно как и показуха с «охраной ценного груза». Этот момент мы с Форинтом обговорили сразу после того как я согласился на него работать.

Флафф выдержал удар достойно. Лишь на мгновение по его маске безразличия пробежала трещина, а в следующее мгновение на лицо шпиона вернулась прежняя полуулыбка. Небрежным движением он отшвырнул половинки тубуса в сторону и раздавил окурок о лакированную столешницу.

— Ну-с, — Фигаро потер ладони, — а теперь приступим к рутине. Как скоро вы можете связаться со своим нанимателем и… Что? Что такое? Что здесь смешного, Флафф?

Представитель следственного комитета при патентном бюро Серафим Флафф хохотал. Он смеялся громко, во весь голос, хлопая руками по коленкам и запрокинув голову назад так сильно, что его ходящий ходуном кадык, казалось, вот-вот прорвет кожу шеи. От смеха из глаз Флаффа потекли слезы и ему пришлось доставать платок.

Отсмеявшись шпион трубно высморкался и, спрятав платок в карман плаща, весело взглянул на следователя.

— Фигаро, неужели вы думаете, что все будет как обычно? Что мой наниматель встретится с Форинтом, они выпьют на посошок, посудачат и обсудят размеры неустойки?

— Но…

— Вы только что лишили меня огромной суммы денег и поставили под удар мою работу на Пружинной фабрике. Это очень плохо, Фигаро, очень. Но если вы думаете что выиграли, то вы либо безнадежный оптимист, либо дурак…

— Вы…

— …а теперь медленно поднимите руки и держите ладони так, чтобы я их видел.

…из-за поднятых кверху рук пиджак на животе следователя комично встопорщился, грозя оторвать единственную пуговицу, которую Фигаро поленился расстегнуть, когда садился в кресло. В кабинете было довольно прохладно — отопление на ночь прикручивали на самый минимум — но следователь чувствовал, как по его спине ручьями стекает холодный пот. Дуло пистолета, глядевшее прямо ему в лоб, казалось несоразмерно большим и вызывало самые паскудные чувства.

— Ненавижу эти моменты… — пробормотал Фигаро отдуваясь.

— Вы о чем? — полюбопытствовал Флафф, взводя курок большим пальцем. Пистолет он держал в левой руке, хотя сигарету, как припоминал следователь, всегда только правой.

«Вот интересно, как мне сейчас поможет это ценнейшее наблюдение?», подумал следователь, а вслух сказал:

— Ненавижу, когда меня начинают убивать. Это… м-м-м… нервирует.

— Ничего, нервничать вам осталось всего ничего. Сейчас отсюда вылетит птичка…

— Минутку! Погодите! — выдохнул следователь. — Если вы уж собрались меня пристрелить, то хоть объясните за каким лядом вам это понадобилось?

— О? Все достаточно просто: мне не удалось похитить чертежи, а все попытки саботажа мистическим образом провалились. Однако, если в кабинете Форинта будет убит следователь Департамента Других Дел, то замять эту историю уже не получится. Завтра об этом будут орать все газеты, включая столичные. Форинт окажется втянут в такой скандал, что любой срыв контракта по срокам в сравнении с этим — сущий пустяк.

— Но неужели вы думаете, что вас при этом не схватят? Убийство следователя ДДД — это уже не шутки. За дело возьмется Орден Строгого Призрения, они подключат ауромантов, эфирных чтецов и еще бог весть кого. Вас схватят, Флафф, вы даже не успеете выехать из Королевства.

— Вот тут вы заблуждаетесь. — шпион самодовольно усмехнулся. — Спустя час я через экстренный блиц-коридор попаду к моему нанимателю, получу расчет за выполненную работу и новые документы, а еще через час буду попивать коктейли на пляже в Греции или еще в какой-нибудь виноградно-пляжной стране, где есть море, песок и нет договора об экстрадиции.

— Но если кто-нибудь узнает о том что здесь действительно случилось, это не даст вашему нанимателю ничего, — пропыхтел Фигаро. — Вам не приходило в голову что все собранные мной материалы я оставил своим доверенным лицам? Менее чем через пятнадцать минут здесь будут люди из жандармерии. Найдя мое бездыханное тело они сразу сообщат в Орден, блиц-трансляцию заблокируют по всему Королевству и вас возьмут за жабры менее чем через сутки.

Флафф нахмурился.

— Вы блефуете, Фигаро. Последний раз блиц блокировали пятьдесят лет назад, после покушения на Их Величества. Вы думаете, ради вас Орден задействует такие ресурсы? Не смешите! Да никто даже не знает что вы здесь!

— Вообще-то Флафф, вы очень сильно ошибаетесь. Вы хорошо импровизируете, но не учитываете той возможности, что я…

Следователь оттолкнулся ногой от ножки стола почти сразу после слова «возможности», продолжая говорить уже тогда, когда кресло в котором он сидел падало на пол.

Расчет Фигаро был прост, и опирался на три фактора: во-первых, он узнал оружие Флаффа — армейский «Бульдог» переделанный под трехлинейный винтовочный патрон. Этот пистолет при удачном попадании проделывал прямо-таки неприлично огромные дыры, но отличался стремящейся к нулю меткостью. Во-вторых, следователь заговаривал шпиону зубы не только из страха: держать в вытянутой руке массивный пистолет было тяжело, и как только запястье Флаффа дрогнуло, Фигаро сразу же начал действовать.

Третьим