Росси погладил висевшую рядом тушу, покрытую слоем жира, и посмотрел на своего пленника. Впервые в его глазах вспыхнул долго сдерживаемый гнев.

— Ты был не способен делать еженедельные выплаты, а теперь предлагаешь мне сумму, в два раза превышающую весь твой долг? Ты что, успел выиграть в лотерею, пока валялся здесь привязанный к стулу?

— Это не мои деньги, — торопливо заговорил Чарли. Пот стекал по его лицу потоками. — Они принадлежат одному из моих партнеров, но у меня есть к ним доступ. В чрезвычайной ситуации я могу взять оттуда столько, сколько мне понадобится.

Росси кивнул и подошел ближе, осторожно обойдя блевотину.

— Это потребует твоего присутствия, — спросил он, — или все можно устроить с помощью телефонного звонка?

— Можно и так, и так, — ответил Чарли, голос которого к этому моменту превратился в шепот. — Все, что мне нужно сделать, это позвонить нашему старшему банкиру и назвать цифровой пароль. После этого мне будет предоставлен доступ к счету. Останется только сказать ему, сколько нужно денег и куда их перевести.

— Сколько лежит на этом счету? — задал вопрос Росси. — Сколько там всего денег?

— Достаточно, чтобы двукратно покрыть мой долг, — проговорил Чарли, постепенно возвращаясь к жизни и чувствуя, что он по крайней мере сумел заинтересовать Росси и, возможно, побудил отказаться от его прежних кровожадных планов.

— Я не об этом спрашиваю, — нетерпеливо мотнул головой Росси. — Меня интересует общая сумма, которая лежит на этом счету, — вплоть до последнего цента.

— Шестьсот пятьдесят тысяч, — ответил Чарли. — По крайней мере, в пятницу, когда я в последний раз проверял состояние счета, там было именно столько.

— Ты уже одалживал деньги с этого счета?

— Да, — кивнул Чарли, — однажды. Примерно два года назад. У нас накопились счета на сто тысяч, ждать, пока мы распродадим имеющиеся активы, было некогда, и я использовал счет для покрытия задолженности.

— Почему же ты не воспользовался счетом, чтобы расплатиться со мной? — спросил Росси. — Ведь, если ты не врешь, чтобы получить деньги, довольно одного телефонного звонка. Тогда дело не дошло бы до всего этого. Я уверен, твой партнер отнесся бы с пониманием…

— Я думал об этом, — сказал Чарли, — и с неделю назад почти решился позвонить. Но я занимал у тебя деньги в частном порядке, и этот заем не имел отношения к нашему бизнесу. Мой партнер относится ко мне как старший брат. Мне не хотелось, чтобы он стал думать обо мне как о никчемном паразите, который попал в паутину и ворует чужие деньги.

— Теперь он будет думать о тебе еще хуже, — хмыкнул Росси. — Он будет считать тебя самым гнусным из воров и, если у него есть хоть капля здравого смысла, пошлет тебя ко всем чертям.

— Я верну ему долг. Я пойду на все, но деньги достану.

— Ты будешь должен такую сумму, которую никогда в жизни не сумеешь собрать, — презрительно проговорил Росси. — Впрочем, мне на это глубоко наплевать.

— Я не должен буду возвращать всю сумму, ведь половина этих денег принадлежит мне. Я просто беру чуть больше своей доли, чтобы покрыть свой долг тебе в двойном размере и, таким образом, разойтись с тобой.

— Нет, — покачал головой Росси, — ты сделаешь звонок и снимешь со счета все деньги, дав указание перевести их третьей стороне. Третья сторона — это, естественно, я.

— Я должен тебе гораздо меньше! — в отчаянии выкрикнул Чарли. Из его рта вырывался парок. — Если я поступлю так, то и нашему партнерству, и нашему бизнесу придет конец. Ты не можешь сделать это!

— Я и не буду ничего делать. Делать будешь ты: позвонишь своему банкиру и прикажешь перевести деньги на счет, номер которого тебе сообщат. И сделаешь ты это по первому требованию.

— А что потом? — с замиранием сердца спросил Чарли. Ему было страшно оттого, что он, как ему казалось, уже знал ответ на свой вопрос.

— А потом мы вернемся к первоначальному плану, — ответил Росси, направляясь к дальнему концу холодильной камеры. — Ничего не изменилось, если не считать того, что я стал на шестьсот тысяч богаче. Было приятно иметь с тобой дело, Чарли. Наслаждайся тем, что осталось от твоей жизни.

— Ублюдок! — закричал Чарли и стал биться в своих путах, как муха, попавшая в паутину. — Злобный, бессердечный ублюдок! Ты всегда таким был!

Росси повернулся и посмотрел на Чарли — корчащегося и пытающегося освободиться от веревок и широкого лейкопластыря, которым он был примотан к стулу.

— Именно таким я всегда мечтал быть, — равнодушно ответил он.

Затем Росси открыл дверь и вышел в августовскую жару Нью—Йорка. Возле черного седана его поджидали двое молодых головорезов. Один из них предусмотрительно распахнул для шефа дверь.

— Ему нужно позвонить, — сказал Росси, — а потом он ваш.

— Что мы должны с ним сделать? — спросил тот, который держал дверь открытой.

— Заберите у него голову, руки и ноги, — проговорил Росси таким бесстрастным голосом, как будто заказывал в ресторане обед на вынос, — а остальное отправьте его семье. Пусть никто не сможет сказать, что мы не заботимся о людях, с которыми делаем бизнес.

Ло Манто скользнул на пассажирское сиденье «Крайслера» Фабини — четырехдверного угольночерного седана без опознавательных знаков — и пристегнул ремень безопасности. Взглянув на Дженнифер, он улыбнулся, кивнул и протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги. Женщина развернула его и быстро пробежала глазами написанную от руки записку.

— И что мы будем делать в Бронксе? — спросила она, возвращая записку итальянцу.

— Соте? — переспросил ее по–итальянски Ло Манто.

— Вы вообще по–английски говорите?

— Si, si, английски, — лучезарно улыбаясь, сказал Ло Манто. — Да, я говорю. Очень хорошо. В Italia я учил четыре года и смотрел много–много фильмов. «Рожденные в Америке».

— Рада слышать, — буркнула себе под нос Дженнифер, бессовестно пересекая Пятую авеню на красный свет.

— А вы parle Italiano? — спросил Ло Манто. — Фабини, да? Вы ведь итальянка?

— Я нью–йоркская итальянка, — ответила Дженнифер, даже не пытаясь скрывать разочарование от порученного ей задания. — Это означает, что я люблю итальянскую еду, но не знаю итальянского языка.

— То же относится ко многим итальянцам в Америке, — проговорил Ло Манто, закидывая руки за голову и глядя на Фабини. — Они называют себя итальянцами, но не знают родной язык. Это просто peccato — не знать такой красивый язык! Особенно если вы сама такая красивая.

Фабини бросила на своего пассажира быстрый взгляд и усмехнулась.

— Вы, видимо, шутите, — сказала она. — Если только копы в вашей стране не говорят на каком–то своем, особом языке.