Права человека, экономические и социальные гарантии, так это называлось. Конечно, это важная составляющая благополучной Швеции. Но нельзя, чтобы это заходило слишком далеко. Право жениться на ком хочешь. Право скачивать что угодно из Интернета. Право донимать королевскую семью, которая за двести лет и мухи не обидела. Право построить мечеть с минаретом, чтобы по пять раз в день выкрикивать свою женоненавистническую пропаганду. Право иметь работу и одновременно требовать компенсацию, когда работать не хочется.

Налоговая нападала на людей, которые инвестировали огромные суммы и законно пытались не платить больше налогов, чем требовалось, одновременно с тем, как все хотели нанять домашний персонал нелегально, как только появлялась возможность. Пытались закрыть школы, которые взрастили поколения успешных людей, и плачущие дети высмеивались в новостях только потому, что их родители могли платить школьные взносы.

Самым мерзким было то, что зависть, похоже, стала движущей силой. В этой стране запрещено быть успешным, но еще хуже – заявлять, что твой ребенок чего-то достиг.

Средний класс: в том, что сейчас происходит, их вина. Они ответственны за Филипа. Они читали газеты, которые копались в его жизни. Но он перестал об этом думать, глядя на Эмили, стоявшую в прихожей. И совсем не она сейчас привлекла его внимание. Дело в мужчине рядом с ней.

Высокого роста, в ветровке, которая больше подошла бы бездомному. Какая-то тускло-серая: или от грязи, или от бесчисленных стирок, и мятая, как будто много лет пролежала свернутой в шкафу. Волосы подстрижены ежиком, это производило неприятное впечатление. Мужчина без прически – мужчина без стиля, такова была одна из его, Карла-Юхана, собственных поговорок.

– Добрый день, Карл-Юхан, как дела? – спросила Эмили.

Сначала он не понял, что она сказала. Он просто продолжал смотреть на мужчину рядом с ней, который здесь был еще больше не к месту, чем литовские гастарбайтеры.

Потом он сказал:

– Бывало и лучше. Ужасно. Но проходите уже ради бога. Хорошо, что вы и… – Он повернулся к высокому мужчине: – Простите, так как вас зовут?

– Меня зовут Найдан, но можете называть меня Тедди.

Мужчина протянул руку, это было то невежливое рукопожатие, которое отдается во всем теле.

Карл-Юхан провел их в библиотеку.

Мужчина, пришедший вместе с Эмили, не снял куртку.

* * *

Он ждал.

Ждал, что кровь перестанет идти из пальца – что и произошло через пару часов после того, как Джокер его отрезал.

Он ждал, что этот больной псих вернется и изуродует его еще больше. Он лежал, прижавшись ухом к двери, и слушал. Как только он различал какой-то звук, его желудок сжимался. Но Джокер просто с кем-то говорил по телефону.

Филипу удалось расслышать слова «легавые», «килограмм» и «тренажерка». Других разговоров в комнате не велось.

Когда Джокер откромсал ему палец, он долго лежал, тихо плача. Потом он заставил себя собраться, и именно тогда ему пришло в голову связаться с Патриком. Вдруг, вдруг они выпустят его, если все сработает?

Похоже, что речь шла только о деньгах.

Когда он предложил Джокеру лично позвонить поверенному в банке, тот только ушел, захлопнув дверь. Филип слышал, как он тихо с кем-то говорил, вероятно, по телефону. Потом он вернулся, чтобы прояснить, что именно Филип должен сказать Патрику Эрну.

И Филипу пришла в голову идея составить фальшивый договор о покупке. Он понимал, что Патрику покажется странным, если Филип захочет купить квартиру за шестнадцать миллионов наличкой без нужных бумаг. Но такой фальшивый контракт, который Филип мог бы подписать и отправить Патрику, они все еще не сделали.

Он считал это плюсом. Пока он ничего не подписал и не заполнил, он нужен им живым.

Поэтому он ждал кое-чего, что было еще важнее.

У него появилась идея, план.

Есть прием, который, быть может, позволит ему выбраться отсюда.

Перед разговором с банком липкую ленту содрали со рта.

Но снова ее приклеили небрежно.

Он опять приник ухом к двери и прислушался.

Сначала он слышал только непрерывно играющую музыку. Вряд ли это было радио, он не услышал рекламы или голосов ведущих. Только электронное звучание, напоминавшее обычный хаус.

То ли Дэвид Гетта, то ли Дафт Панк.

Где-то через полчаса все затихло. Он не слышал, что дверь захлопнулась. Но похоже, что там, снаружи, все вымерло.

И тогда он принялся за дело.

Еще должно быть утро, с Патриком он говорил около девяти часов. Филип запомнил время на телефоне Джокера, когда он звонил. Может, в доме есть кто-то, кто сможет услышать его отчаянные крики.

– Пожалуйста, помогите мне! Меня похитили! – закричал он.

Ничего не произошло.

Он знал, что здесь хорошая звукоизоляция. Дело в том, что именно на это качество он обращал внимание, когда покупал эту квартиру. Все-таки он продолжил кричать. Кажется, его похитители покинули квартиру; когда он на несколько секунд остановился, то не услышал ни звука. Или это было частью их тактики – не обращать на него внимания. На самом деле это неважно, чем дольше он сможет шуметь, тем лучше.

– Руки болят, эй, кто-нибудь, ослабьте веревки. Эй. Меня держат здесь силой.

Было совсем не трудно вызвать плач. В последний раз он плакал по-настоящему ночью, когда они отрезали ему палец.

Кроме того, с того же момента он перестал пить ту гадость, которой его поили из бутылки. Вместо этого он пил из крана. Он надеялся, что они думали, будто он не может добраться до раковины со связанными руками, но ему удавалось поворачивать кран носом.

Чем больше он об этом думал, тем больше ему казалось, что само похищение не особенно хорошо спланировали. Да, его схватили, когда Стефани не было дома, но после этого они действовали не слишком умно. Похоже, они не предвидели проблем с банком. Его держали в квартире, и не в самом секретном месте – может, потому что они рассчитывали, что все пройдет быстро. Его не запрятали в какой-нибудь ящик, что, как Филип читал, происходило с другими жертвами похищений.

Он продолжал кричать.

* * *

Вдоль одной из стен в комнате располагался стеллаж, сделанный на заказ, насколько Тедди мог судить со своими тюремно-столярными знаниями. В поле зрения не было ни одной вещи из ИКЕА. Большинство книг казались старыми, целый ряд составляли толстые синие тома Национальной энциклопедии, которые выглядели одинаково. В пространстве между книгами стояло несколько фотографий в рамках. Внизу, на уровне пола, выстроились книги в бумажных обложках: Джон Гришем, Ян Гийу и другие авторы детективов. Среди книг не было ни одной, которую бы он читал.

На верхней полке стояло чучело совы и взирало на них сверху вниз, на другой стене висели охотничьи трофеи, лосиные рога и рога другого животного поменьше. Тедди предполагал, что это должна быть косуля, но он заметил и голову буйвола, нескольких газелей, или как там их называют, и леопарда.