Обратимся к «Малому манускрипту». В верхней части страницы виднеется таинственная идеограмма, но тайное станет явным в том случае, если ее перевернуть: это альфа и омега, символ, используемый в христианстве. Однако напомним, что в нашей истории были и необъяснимые случаи инверсии: невидимый храм, симметричный церкви Соньера. Нельзя ли усмотреть в этом некую аналогию?

В тексте документа выделены три буквы «OST», неизвестный автор немного уменьшил их по сравнению с основным рядом. Само слово «ost» («войско») могло быть средневековым термином, означавшим вооруженный отряд, но сам термин появился в результате искажения латинского «hostis», имевшего другое значение: противник, враг.

В тексте можно найти и увеличенные буквы. Не стоит ломать голову над тем, каково их предназначение, поскольку в целом они образуют довольно ясное предложение, дословно звучащее следующим образом: «Дагоберта II и Сиона есть этот дар (сокровище) и он есть смерть». В предложении отсутствуют какие-либо знаки препинания, поэтому расчленить фразу можно двояко. А поскольку в ней нет и диакритических знаков, артикль «lа» перед словом «смерть» можно перевести наречием места, «lа» («там»). В таком случае предложение приобретает двойной смысл:

1. «Дагоберту II и Сиону принадлежит этот дар, и он почил в мире».

2. «Дагоберту II и Сиону принадлежит этот дар, и он почил там, в мире».

Для любого верующего смерть является даром, поскольку она открывает врата к вечному блаженству; однако мы не думаем, что автор криптограммы потратил столь много усилий, чтобы зашифровать банальную истину. Вторая гипотеза либо водит нас за нос, будучи чистейшей мистификацией, либо погружает нас в таинственный мир Меровингов и Бланшфоров, владевших неким секретом.

Кого имел в виду аноним, употребив местоимение «он»: Дагоберта II или «дар», сокровище? И где находится этот «он»?

Франк Мари заметил, что в тексте есть греческие буквы, а также греческие кресты с равными концами. Проведя триангуляцию, прочертив линии и спроектировав полученный чертеж на местность, он открыл, что автор манускрипта таким образом зашифровал точные координаты пяти географических точек: Ренн-ле-Шато; Ренн-ле-Бен; местность, расположенную в десяти километрах от Лавальдье; карстовый провал Лагасту; ферму Гавинье. Однако доказательная база Франка Мари довольно слаба. К тому же любому, кто пожелал бы увидеть в этих топографических указаниях намек на местоположение сокровищ, противоречит мнение самого Франка Мари: «…немыслимо сделать сокровище доступным для большого количества людей… история ложна, скорее всего, она была вымышлена… перед нами то, что обычно называют дезинформацией».

Завершая наш краткий обзор «Малого манускрипта», мы решили предложить читателю весь текст памятника. Быть может, ему удастся извлечь что-либо новое из этого перевода латинского текста, снабженного греческими буквами и зашифрованным дополнительным смыслом. Документ представляет собой отрывок из Евангелия от Луки, притчу о пшеничных колосьях, собранных в день субботнего отдыха.

«В Субботу, первую по втором дне Пасхи, случилось Ему проходить засеянными полями, и ученики Его срывали колосья и ели, растирая руками. Некоторые же из фарисеев сказали им: зачем вы делаете то, чего не должно делать в субботы? Иисус сказал им в ответ: разве вы не читали, что сделал Давид, когда взалкал сам и бывшие с ним? Как он вошел в дом Божий, взял хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме одних священников, и ел, и дал бывшим с ним? И сказал им: Сын Человеческий есть господин и субботы».

В «Большом манускрипте» содержится библейский рассказ, взятый из Евангелия от Иоанна (12.1–11). Читателю, пожелавшему ознакомиться с ним, мы предлагаем обратиться к первоисточнику. Как и в версии Франка Мари, в редакции Жерара де Седа есть неразборчивые знаки, нарочитые ошибки и лишние буквы. Франк Мари, отнесшийся к делу со всей серьезностью, проявил невиданную настойчивость и упорство, подбирая подходящий ключ к данному шифру. Представлять здесь его метод значило бы заниматься плагиатом, поэтому мы лишь выразим ему свое восхищение и ознакомимся с плодами его сложной работы. Зашифрованное послание, по его мнению, звучит так: «Пастух, не искушение. Пусть Пуссен и Теньер хранят ключ. Pax. DLLLXXXI. Крестом и сим конем Господа я завершаю этого дьявола-охранника. В полдень. Голубые яблоки».

Поскольку в полученном тексте упомянуты живописцы, о которых мы уже говорили, можно допустить, что речь, вполне возможно, идет о сокровищах. Однако текст по-прежнему неясен, а следовательно, нуждается в дальнейшей расшифровке. Напомним, что эксперт, изучавший этот документ по просьбе Жерара де Седа, утверждал, что «Большой» и «Малый» манускрипты принадлежат одному и тому же автору. Возможно, им был аббат Бигу. Однако в XX веке этот почтенный духовник неожиданно стал предметом горячих споров. Его авторское право оспорил некий шансонье: он во всеуслышание заявил, что загадочный документ был составлен не почившим в бозе монахом, а им самим по просьбе респектабельного роялиста, обладавшего знатным титулом. Имя этого шансонье — Франциск Бланш, а имя и титул его респектабельного заказчика — маркиз де Шеризе. Впрочем, впоследствии эта «информация» была опровергнута кем следует.

БОЛЬШОЙ МАНУСКРИПТ

Версия, опубликованная Жераром де Седом в «Проклятом золоте Ренн-ле-Шато»

Однако существует еще один документ, в котором, полагают, можно найти указание на место, где находится тайник. Его автор не вызывает споров и пререканий: триста десять интересующих нас страниц принадлежат руке аббата Анри Буде, кюре из Ренн-ле-Бен. Сочинение аббата по праву может считаться книгой с эпизодами, мало связанными с основным сюжетом. Это произведение, озаглавленное «Истинный кельтский язык, или кромлех Ренн-ле-Бен»[2], возведено некоторыми исследователями в ранг библии… разумеется, зашифрованной, таящей в себе ключ к сокровищам. Мы знакомы, по меньшей мере, с дюжиной авторов, якобы нашедших место, где лежат сокровища, при помощи этой книги. Нас смущает лишь одно обстоятельство: почему-то до сих пор никто из них эти сокровища не выкопал… Но это пустяки, всего лишь незначительное недопонимание текста: завтра же ими будет найдено новое звено в цепи измышлений. Таким образом, произведение аббата таит в себе ту же проблему, что и послание, помещенное в церкви Соньера.

Итак, обратимся к кромлеху Ренн-ле-Бен. Да, пожалуй, аббат выбрал довольно странный объект для своего исследования: на самом деле ни в Ренн-ле-Бен, ни где-либо поблизости не существует никакого кромлеха. Однако не будем обескуражены столь ничтожной мелочью: лучше предоставим аббату возможность доказать нам, что языки, появившиеся, согласно Библии, в результате строительства Вавилонской башни, произошли от английского наречия, который один сохранил свой первоначальный вид. Разумеется, расшифровка этой книги приведет нас к сокровищу, как утверждают толкователи аббата (правда, ничего подобного не утверждает сам автор «кромлеха»).