Сам паланкин представлял собою произведение искусства. Он был сделан из эбенового дерева, как и посох, и раскрашен цветочными гирляндами на синем фоне. Карета, где имелось место для двоих, прикреплялась к шестам латунным крепежом в форме обезьян, шест охватывали их лапы и хвосты. Внутри имелись пурпурные бархатные подушки, которые, по-видимому, предпочитала госпожа. Родри едва успел вернуть тряпку Порто, когда появилась Алейна, одетая в парчовую тунику до колен, на шее у неё висело ожерелье из множества изумрудов, голова была обмотана зелёным газовым шарфиком так, чтобы закрывать лицо. На солнечном свету она определённо выглядела лет на тридцать пять, но красота её от этого не увяла. Когда Родри помог ей забраться в паланкин, она легко похлопала его по щеке. Диена последовала прямо за хозяйкой. В руке Диена держала резную деревянную квадратную коробку, довольно широкую и плоскую. Когда Родри помог забраться и ей, словно она тоже являлась дамой благородного происхождения, Диена поблагодарила его сияющей улыбкой.

Хотя Порто долго давал указания, Родри бы потерялся, если бы не носильщики, которые много раз ходили этой дорогой. Когда он широкими шагами шёл рядом, гневно посматривая на прохожих, ближайший к нему носильщик говорил, где им следует поворачивать, дрожащим от страха голосом. Родри пришло в голову, что если они потеряются, то высекут мальчишек, а не его – из-за суровой иерархии, установленной среди рабов. Он решил попытаться принести им немного дополнительной еды сегодня вечером, поскольку не мог придумать никакой другой награды, которая имела бы значение в их полной отчаяния жизни.

До цели они шли не больше мили. Это оказалась ещё одна великолепная резиденция, наружные стены которой были разукрашены рыбами, плавающими среди коралловых рифов. Родри оставил паланкин и носильщиков с привратником, а сам, держа в руках деревянную коробку, прошёл в дом вместе с хозяйкой и Дисной. Старая служанка, постоянно улыбаясь им беззубой улыбкой, с поклонами проводила их в дом, более роскошный, чем жилище Алейны.

В центральном зале, где стены были разрисованы тянущимися вверх розами и четыре серо-чёрных котёнка бегали друг за другом среди вышитых подушек, за низким столиком ждали три женщины. Хотя Родри никогда их раньше не видел, он сразу же мог сказать, что это мать и две взрослые дочери. Их всех отличали одинаковые карие глаза красивой формы и пухлые губы, а также определённая манера склонять голову и улыбаться. Они встали, чтобы поприветствовать Алейну, но говорили так быстро, что Родри было трудно за ними уследить. Основная часть болтовни касалась соседей и друзей, о которых Родри ничего не знал. Затем одна из дочерей заметила Родри и легонько взвизгнула, как подобает настоящей аристократке.

– Варвар! Алейна, где ты его раздобыла?

– Сказать по правде – подарок от скучного Поммейо. Он самодовольный глупец, но определено знает, как выбирать подарки. – Алейна жестом подозвала Родри поближе. – Взгляните на его глаза. Они голубые.

Дочери воззрились на варвара и захихикали, в то время как их мать смотрела на него так, как смотрят на понравившегося мужчину, и Родри покраснел. Заметив это, девушки засмеялись ещё пуще. В конце концов они удовлетворили своё любопытство и все устроились на подушках вокруг стола. Алейна забрала деревянную коробку у Родри и высыпала из неё набор плиточек из слоновой кости, раскрашенных цветами, птицами и прочими рисунками. С грохотом женщины стали их переворачивать и перемешивать. Словно получив сигнал, о котором договаривались заранее, появились двое слуг с латунными тарелками, на которых лежали сладости, и расставили их по углам стола. Когда слуги собрались уходить, Алейна жестом велела Диене идти с ними, но повелительным взмахом руки оставила Родри на возвышении.

– Ты можешь сесть позади меня.

– Спасибо, хозяйка.

У Родри возникло чувство, что она недостаточно насмотрелась на свой подарок, как маленькая девочка, которая ещё не наигралась с новой куклой.

Но затем плитки, очевидно, перемешали правильно, потому что три другие женщины прекратили возить их по столу и выжидательно уставились на Алейну. По нескольку за раз материализовались Дикие, собравшись в конце небольшой толпой, чтобы также посмотреть на стол. Насколько Родри мог сказать, он был единственным, кто их видел, даже когда смелый голубой гном положил костлявый палец на одну из плиток.

– Хочешь быть первой, Маллина?

– Возраст перед красотой? – улыбнулась мать. – Мой расклад всегда самый скучный, поэтому мы можем поскорее с ним разделаться.

Когда остальные засмеялись, Маллина начала брать в руки плитки, по одной за раз, и устанавливать их картинками вниз в форме звезды. Родри понял, что это не вид игры, как он подумал вначале, а какой-то способ предсказания судьбы. Он почувствовал лёгкое презрение – эти глупые женщины верят во всякую чушь, когда вокруг них находится настоящий двеомер. Внезапно ему стало холодно. Что он имел в виду – настоящий двеомер? Откуда он знает, что это существует, как он может быть в этом уверен больше, чем в собственном имени? Он чувствовал себя, как человек, который через плечо разговаривает с товарищем, а сам в это время врезается лбом в стену и ощущает себя дураком. Единственным доказательством его уверенности служили Дикие, которые устроились на полу и незанятых подушках, чтобы наблюдать за тем, как Алейна склонилась вперёд, перевернула первые три плитки и открыла меч между двух цветов.

– Любовник? Ну, ну, ну – что ты имела в виду, когда говорила, будто у тебя все получается скучно?

При этом все четверо рассмеялись, сопровождая смех резкими короткими вскриками, словно птицы на птичьем дворе, а Дикие неслышно хлопали в ладоши и улыбались. Алейна протянула руку за сладостью – желатиновым овалом, обсыпанным белой пудрой. Она в задумчивости откусила кусочек, потом повернулась к Родри и протянула ему сладость, подобно тому, как кусочек со стола дают собаке. Когда он открыл рот, чтобы вежливо отказаться, она засунула сладость туда и похлопала его по щеке. У Родри не было выбора – пришлось съесть подачку, но она оказалась такой сладкой, что он чуть не подавился. К счастью, Алейна вернулась к своим плиткам и не заметила этого. «Клянусь всем льдом в аду, чем скорее я убегу и стану охотиться на Баруму, тем лучше! – подумал Родри. – Я предпочту умереть, а не служить комнатной собачкой, даже у такой красивой женщины». Затем он стал бороться со сном, что было трудно, по мере того, как тянулось сонное утро.

Выезжая из Милетона, Джилл с Саламандром решили воспользоваться прямой дорогой, хотя она и была более трудной. И вот уже более недели они петляли по горной местности. Поскольку путешествие проходило медленно и было изматывающим, а упражнения с картинками заставляли Джилл не думать о Родри, она с головой окунулась в обучение и довольно быстро добилась успеха. Саламандр признал, что она произвела на него впечатление. Перед отъездом из Милетона они нашли свиток с картинками для обучения Джилл. Его размеры составляли фут в высоту и примерно пять в длину, и разворачивался он справа налево, в сторону, противоположную от привычной для Саламандра.

Поскольку Джилл никогда не читала ни дэверрийских книг, ни пергаментов, то её направление разворота вполне устраивало. Ей было все равно. Ей нравились сами картинки – три сценки из истории Милетона, изображавшие первых колонистов, основывающих новый город, знаменитую приливную волну, которая пришла примерно сто лет спустя, и наконец выборы архонта, известного как Манатаро Добрый. На каждой картинке было много мелких деталей, причём расположенных так хитро, что, казалось, она смотрит в объёмную коробку, а не на плоскую поверхность.