ни вёл, это происходит без какого-либо твёрдого намерения, и его активность естественна и спонтанно чиста. А если стремиться к постоянному пристанищу или тяготеть к какой-то определённой материальной цели, то отклоняешься от Пути, потому что имущество и положение усиливают иллюзию "я" и "моё". Что же касается монахов, то опасность эмоциональной привязанности у них больше, чем у мирян, а именно тем больше, чем больше почестей им воздают и чем больше перед ними благоговеют. Хотя обычно при основании монастыря поначалу присутствует похвальное намерение предоставить начинающим спокойное место для медитации, тем не менее защищённость общины ведёт под конец к лености внутри и трениям снаружи, и священное общество становится воровским притоном, где каждый одержим эгоистическими целями.

Поражённые обличительной речью учёные согласились с ним, одобрили и поблагодарили, а затем спросили о том, кто является его йидамом и какие он принял на себя обязательства. Он ответил им песней:

Если я и не могу обращаться искренне

К Трём Драгоценностям, защите обычных людей,

Я не нарушаю обязательство повторять трёхстрочную молитву Прибежища.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не способен любить, меняя местами себя и других

С просветлённым настроем, породившим Будд Трёх Времен,

Я не нарушаю обязательство поступать не только для своей собственной выгоды.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не выполняю должным образом практики Йидама, наделяющего обычными и высшими совершенствами.

Я не нарушаю обязательство не произносить злобных заклинаний!

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не радую подношениями ритуальных пирожных и цог-пуджами

Защитников, устраняющих врагов,

Я не нарушаю обязательство не обходиться со своим врагом, как с собакой.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не овладел беспристрастной медитацией, лишённой объекта,

Основанной на совершенно чистом Взгляде,

Я не нарушаю обязательство не воспринимать вещи как реальные и наделённые неизменными признаками.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если у меня и не получается добиться возникновения ручья постижения

В чистой, подобной ясному свету пространства практике,

Я не нарушаю обязательство не сокращать свою практику.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не могу упорядочить свои действия,

Которые подобает или не подобает делать в соответствии со временем суток,

Я не нарушаю обязательство никем не притворяться ни наедине с самим собой, ни перед другими.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не могу понять, что Плод полного очищения и постижения

Уже сейчас находится во мне самом,

Я не нарушаю обязательство не ожидать, что обрету его в будущем.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Пусть я не могу удержать ум в непринуждённом состоянии недеяния,

Переживающим святую истину, которую невозможно выразить ни словами, ни мыслями,

Я не нарушаю обязательство не цепляться за придуманные самим же умом характеристики.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Все собравшиеся были глубоко тронуты его словами и с глубоким почтением сложили руки у сердца. Затем, исходя из различных способностей и потребностей своих слушателей, Друкпа Кюнле излагал дальнейшие поучения, давая разъяснения там, где это было необходимо.

Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Кюнга Легпа продолжал своё странствие в Цари; по дороге он встретил Святого Безумца из Цанга, Сангье Ценчена, и Святого Безумца из У, Кюнгу Зангпо[63]. Они сразу же поняли друг друга и вместе продолжили путь к вратам Цари. Там они решили оставить после себя несколько благоприятных знаков для вдохновения будущих поколений. Святой Безумец из Цанга оставил в скале ясный след своей ступни, а Снятой Безумец из У сделал то же, вдавив свою ладонь в камень, как если бы тот был глиной.

— Если вы считаете, что таким образом нужно демонстрировать знаки своего совершенства, то такие знаки есть и у моего пса, — поддразнил их Кюнле, схватив лапу своей собаки и впечатав её в скалу.

Говорят, что эти три отпечатка сохранились там и но сей день. Трое Херук[64] выразили друг другу глубокое почтение и восхищение показами различных чудесных сил. Перед расставанием они за одно мгновение обошли место поклонения у его основания, средней и верхней части.

Затем Лама осведомился у местных жителей о девушке из Дагпо по имени Гаякмо. Ему сказали, что путь к пещере, в которой она уединилась год тому назад, перегородил снежный обвал, и, поскольку она взяла с собой только три кружки цампы, она, должно быть, уже давно умерла. Лама исполнил ритуал подношения богам и защитникам, и когда после этого дорога освободилась, он отправился на поиски девушки. В конце концов он нашел её — в глубочайшем погружении, с пристально направленным вперёд взглядом.

— О Гаякмо! — воскликнул он. — Как жизнь?

Она сразу же ему ответила:

Я принимаю Прибежище в тебе, добрый Лама,

Чьё учение так глубоко!

Я, монахиня, беспрерывно сижу в медитации,

Чтобы достичь состояния Будды в этой жизни, —

Возможно это или нет?

Лама остался с ней на три дня, дав ей дальнейшие указания но практике. Говорят, что вскоре после его ухода она осуществила Тело Ясного Света.

Вернувшись в Джаюл, Друкпа Кюнле застал там компанию кочевников из Бутана, живущих в небольших палатках. Они пили чанг и пели песни на крыше крепости Джаюл во время ритуала подношения. С ними веселился также и наместник Чёгьял Лингпа. Кюнле присоединился к ним, и его потчевали чангом, сколько ему хотелось. Позже в ответ на просьбу исполнить песнь о счастье налджорпы, он спел следующее:

Я счастлив, что я не обычный, занятый ритуалами Лама,

Который, накапливая подношения за посвящения.

Не имеет времени практиковать Совершенную Дхарму.

Я счастлив, что я не монах в монастыре,

Который, страстно желая юных послушников,

Не имеет времени на изучение сутр и тантр.

Я счастлив, что я не отшельник в горном отшельничестве,

Который, будучи очарованным улыбками монахинь,

Не имеет времени на размышление о трёх обетах.

Я счастлив, что я не чёрный маг,

Который, отнимая у других жизни,

Не имеет времени развивать Просветлённый Настрой.

Я счастлив, что я не известен как практикующий Чёд,

Который, отдавая богам