Синицу все чаще называли ветераном забайкальской геологии. Несмотря на возраст и регалии, она не думала о пенсии и каждый год ездила в маршруты. За компанию брала котов: и веселее, и мыши не беспокоят.

Возраст на ней не отражался. «Меня иногда спрашивают: "А сколько вам лет?" Понимаете, такой вопрос – ерунда. Года определяются по тому, как себя чувствует человек. Можно в двадцать сидеть на стуле, как развалина, а можно в семьдесят бегать по горам. Вот я и бегаю».

Своим девизом она взяла слова: «Искать, найти, определить и не сдаваться».

2010 год был отмечен четвертой случайностью. Синицу позвали создавать музей руды в Курске. Она согласилась, улетела из Читы, но проект свернули, даже не начав. Пришлось возвращаться обратно. Лето получилось свободным, а сидеть без дела Синице было скучно. За полвека работы она пропустила полевой сезон только один раз: в тот год, когда родила дочь. И теперь за компанию согласилась отправиться со знакомыми геологами в Оловскую впадину, за триста километров от Читы.

Партия носила солидное название: Вершино-Дарасунская геологическая партия ОАО «Читагеолсъемка». На деле состояла из повара, водителя и трех пожилых геологов – Синицы и супругов Еникеевых. Им предстояло найти ископаемые остатки, чтобы определить возраст мощных пластов алевролитов и песчаников, который был то ли юрским, то ли меловым. Сами отложения считались почти немыми. По описанию, в толще залегала практически одна ископаемая древесина. По словам Синицы, описания составляли девочки или мальчики из горного техникума, которых научили тому, что все крупное и непонятное в породе – остатки древесины. «Я смотрела документацию, там написано: древесина, древесина, древесина», – вспоминает она[55]. Надо было найти хорошие руководящие ископаемые, которые жили только в определенное время и четко указывают на возраст породы: раковины остракод или моллюсков, отпечатки листьев или рыб.

Основные работы наметили в пади Кули́нда. Падями здесь называют долины между сопок.

В 1970-х годах в Кулинде разрабатывали небольшое проявление урана, и в поисках залежей прокопали тринадцать разведочных канав метровой глубины и стометровой длины, они сверху вниз пересекали высокий склон сопки. В канавах можно было осмотреть все породы без проведения вскрышных работ.

Породы были цвета осенней листвы: красноватые и желтые, на редкость крепкие. Никаких ископаемых не попадалось, только невнятные черные полоски от растений.

По склону ходили осторожно. «Кулинда» на эвенкийском значит «змеиная». Таких названий с корнем «кулин» в округе немало – речки, пади, горы. На змей намекали и выползки – сброшенные шкуры, лежавшие по канавам.

Днем склон превращался в печку, тени не было нигде. Только по урановым канавам поднимались редкие кусты и деревца, выросшие как по линейке. Здесь, в трещинах между камнями, смогли закрепиться семена.

«Я плетусь, тридцать семь градусов жары, представляете, очень крутой склон, ничего нет, одни какие-то страшные грубозернистые породы. И ведь скука смертельная, когда ничего нет, ужас», – говорит Синица.

Подоспела последняя, пятая случайность. Доктор геолого-минералогических наук Ф. И. Еникеев плохо переносил жару. На солнцепеке у него заныло сердце, он присел на краю канавы возле одинокой березы. Рядом суетилась Синица. Еникеев недовольно спрашивал, когда она прекратит стучать по плитам? «Нет тут ничего. Пойдем в лагерь», – ворчал он. Наконец устал ждать, поднялся и стал спускаться вниз, а Синица подняла плиту, на которой он сидел, и не поверила своим глазам: на сколе темнели кости. Позже она вспоминала, что находка была чистым везением: «Не потому, что я старый перец и знаю, где искать… Нет, все было чисто случайно».

Одна кость большая, 20 сантиметров в длину, другие мелкие – и явно принадлежали наземному животному. Но какому? Синице показалось, что они похожи на кости динозавров, такие же как в Гоби, только мельче. «Фарид Исхакович, ты сидел на костях динозавра!» – крикнула она.

Надо было проверить определение. Находку с оказией отправили в Палеонтологический институт. Там подтвердили: кости принадлежат динозаврам, и попросили внимательнее осмотреть местонахождение.

Синица вдохновилась, стала хлопотать о машине и помощниках. Восторженному рассказу никто не поверил. Все твердили: у нас нет и быть не может динозавров. Энтузиазмом заразился только начальник той самой Вершино-Дарасунской геологической партии Н. Н. Чабан. Он дал машину с водителем, договорился с первокурсником, чтобы помог в раскопках.

В сентябре крошечный отряд – Синица, студент аграрного института и шофер – выехал в Кулинду.

Моросил ледяной дождь, деревья уже облетели. Синица со студентом поднялись к канаве, стали колотить по плитам. Шофер занялся обедом, через час крикнул: «Картошка сварилась, спускайтесь, все равно у вас ни черта нету».

Синица со студентом стали спускаться со склона и в руках бережно, как младенцев, держали куски песчаника. «И на каждой кость, кость, кость», – вспоминает Синица.

Шофер увидел находки, рассмеялся:

– Ну, пусть кусают локти.

– Никифорович, кто? – удивилась Синица.

– Да все, кто говорил, что динозавров в Забайкалье нет.

«Древесина» из старых геологических описаний оказалась костями динозавров…

На следующее утро началась зима. Когда Синица откинула полог палатки, раздался шорох: снег сползал по тенту. Градусник показывал минус двенадцать. Пришлось возвращаться в Читу, но съездили не зря: за день собрали сто десять образцов.

Так в жизни Софьи Михайловны Синицы, которой вскоре исполнилось семьдесят три года, началась новая эра – эра динозавров.

Раскопки – дело затратное. Нужны рабочие руки вскрывать и ломать пласты прочных пород. Нужен транспорт доехать до места и подвозить воду. Нужны продукты и снаряжение.

Синица отправилась на прием к губернатору края Р. Ф. Гениатулину.

«Я все понимала, – вспоминает она прием, – детских садов не хватает, учителям нужно платить зарплату, забот полно. А тут я со своими динозаврами. Но, посмотрев нашу коллекцию, губернатор согласился обсудить финансовый вопрос на заседании правительства».

Деньги в итоге выдали.

В мае небольшой отряд выдвинулся в Кулинду. Первым делом Синица осмотрела все тринадцать урановых канав. Кости залегали только в двух, рядом с ними заложили раскопы. В соседнем селе Новоильинское Синица наняла двух парней, которых прозвала горняками. Ломами и кайлами они выкорчевывали плиты. Помощники Синицы внимательно просматривали плиты, часто с лупой. Когда убеждались, что на поверхности нет ничего интересного, горняки начинали «проколотку» и разбивали плиты на куски. Большие плиты с остатками динозавров брали целиком.