— А что ещё? — настаивал Ларссон. — МакГрегор больше ничего не говорил о Визельде?

— Нет, ничего… хотя… сказал, что она стала знахаркой…

— А дальше?

— Это всё… клянусь… я больше ничего не знаю… не делай больно…

Ларссон заставил его умолкнуть, а сам задумался. На поверку оказалось, что Нуйон располагает не столь докладной информацией, как ожидал Локи. Торнинский архипелаг, название города с неточной первой буквой, то ли «х», то ли «г», окончание «лунд» в имени Грани и тот факт, что Визельда стала знахаркой. А МакГрегор уже мёртв, из него сведений не вытащишь. Хотя Локи, наверное, сможет разыскать его в Преисподней и допросить… Но нет, не станет он этого делать. Слишком велик риск, что МакГрегор доложит обо всём Велиалу, своему повелителю. А Локи слишком труслив, это общеизвестно. Странно, что он вообще решился, пусть и тайком, выступить против самого могущественного из князей Нижнего Мира.

Так что на большее рассчитывать нет смысла. Но это не страшно. В конце концов, навряд ли в Торнинском архипелаге наберётся слишком много Граней, заканчивающихся на «лунд». Потом среди них нужно отобрать те, где есть город Хабенштадт или Габенштадт, и там уже искать знахарку Визельду с пятнадцатилетней дочерью. В принципе, не так уж сложно — но только при условии, что она никуда не переехала и не сменила своё имя. Иначе придётся хорошенько попотеть, чтобы напасть на её след. А прежде понадобится ещё целый месяц добираться до Торнинского архипелага. Впрочем…

— Ты говорил о замке МакГрегора, — обратился он к Нуйону. — Кто сейчас там живёт?

— Никто… замок разрушили инквизиторы…

— Значит, туннель уничтожен?

— Нет… он был не у МакГрегора… в другом месте… он работает… если ты хочешь, я…

Ларссон снова заткнул ему рот и снова задумался. Было весьма заманчиво одним махом оказаться в Торнинском архипелаге, сэкономив добрых четыре недели времени. Но инфернальный туннель — крайне ненадёжный вид транспорта, если ты путешествуешь по нему «зайцем», без соизволения Нижнего Мира. А Ларссон не спешил умирать, он хотел довести до конца начатое дело и утереть нос Велиалу — этому надменному ублюдку, которого ненавидел всеми фибрами души…

Приняв решение, Ларссон вновь погрузил Нуйона в глубокий сон, а затем воздействовал на него заклятием, которое избирательно повреждало синапсы в мозгу, стирая его личность и память. Выждав некоторое время, поднял с пола Ключ Освобождения и выпустил дух Нуйона из тела. Теперь он, обезумевший от испытанной травмы, лишённый связи с Нижним Миром, будет неприкаянно скитаться по миру земному, пока вновь не осознает себя, не вернёт свои воспоминания, и только тогда устремится в Преисподнюю. Но для этого понадобится не один год — а до тех пор Велиал не будет ничего знать о последних минутах жизни своего слуги и вряд ли догадается, что его смерть как-то связана с пациенткой, за которой он присматривал пятнадцать лет назад…

Бросив последний взгляд на бездыханное тело Нуйона, Ларссон спрятал посох под камзол (инструмент был весьма ценный) и вышел из лаборатории. Впереди его ожидал долгий путь в Торининский архипелаг.

С того дня, как Марк принял предложение Ильмарссона и стал изучать университетский курс, свободного времени у него заметно поубавилось, но он об этом совершенно не жалел. Ему нравилось учиться, и после занятий со школьниками он с удовольствием брался за собственные учебники, а по субботам встречался со старшими преподавателями, отчитывался за пройденный материал и получал новые задания.

В учёбе, как и на уроках, пару ему составляла Андреа. Прежде Марк думал, что она уже давно готовится к получению степени бакалавра, но на деле оказалось, что начала лишь в этом году, да и то не сразу, а примерно за месяц до его появления в школе. Таким образом, они проходили одно и то же, всё чаще занимались вместе, порой засиживаясь до позднего вечера, что вызывало у Гвен крайнее раздражение. Сама она, в отличие от подруги, продолжать своё образование решительно не желала — в чём была целиком солидарна с Сондерсом, который после школы закончил Мерадорскую академию для колдунов с промежуточным даром и на этом остановился, считая, что полученных там знаний ему хватит с лихвой. В определённом смысле они были правы: и без степени бакалавра Ульрих отлично проводил практикумы по алхимии, а Гвен — лабораторные занятия по животной и растительной магии. Однако у Марка амбиции простирались гораздо дальше должности ассистента преподавателя, а кроме того, он просто хотел знать как можно больше. Такими же мотивами руководствовалась и Андреа.

Ко всему прочему, загруженность учёбой давала Марку возможность под благовидным предлогом отклонять настойчивые просьбы Герти и Абигали вечерком зайти к ним в гости, а на выходные прогуляться в город. Не то чтобы ему не нравилось их общество, как раз наоборот — порой было приятно провести с ними время (хотя, надо признать, непрестанная трескотня Абигали порядком утомляла его). Главная проблема заключалась в том, что Марк был учителем, и то предпочтение, которое он оказывал двум школьницам (пусть даже исключительно вне уроков), вызывало зависть у других учеников, особенно у старших девочек. А Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер даже ревновала — однажды Ульрих Сондерс случайно услышал, как она в разговоре с двумя мальчиками таких же голубых кровей громко возмущалась тем, что Марк выбрал себе в любимицы «неотёсанных простолюдинок».

Впрочем, от воскресных прогулок с Герти и Абигалью Марк по-прежнему не отказывался — но лишь при условии, что вместе с ним соглашалась пойти Андреа. Герти только радовалась такой компании, а вот Абигаль, хоть и не возражала, почему-то была недовольна и исподволь дулась. Но в этом Марк видел и позитив — в присутствии Андреа она немного сдерживала свою болтливость.

Но долго так не продолжалось. В последнее воскресенье июня, когда они вернулись с очередной прогулки и, поужинав, направились в свои квартиры, Андреа сказала Марку:

— Ну всё, с меня хватит! Больше я с вами не пойду.

— Тебе скучно? — спросил он.

— Не в том дело. Просто я устала терпеть волчьи взгляды Абигали. Она ясно даёт мне понять, что я ей здорово мешаю.

— Но почему?

Андреа тихо вздохнула:

— Не строй из себя святую простоту, Марк. Думаешь, я не догадалась, что ты используешь меня в качестве дуэньи? Идея, в общем, неплохая — в моём присутствии Абигаль стесняется открыто флиртовать с тобой. Но это не выход, пойми. Так ты только загоняешь проблему в угол, а её надо решать. Если хочешь, я серьёзно поговорю с Абигалью, объясню ей, что ты, как учитель, связан строгими правилами поведения с учениками и не сможешь ответить на её чувства — по крайней мере до тех пор, пока она не закончит школу.

Марк резко остановился и озадаченно посмотрел на Андреа:

— Ты о чём?

Она ответила ему таким же удивлённым взглядом:

— А ты что, не заметил? Ведь девочка по уши влюблена в тебя. — Андреа сокрушённо покачала головой. — Эх, Марк, Марк! Ты сам ещё такой мальчишка…