Англичане оставили гарнизоны в Каслмилке и Лангхолме. Обладая слишком малыми силами, Калтер обходил эти гарнизоны стороной; ничего не мог он поделать и с Дамфрисом, или Лохмейбеном, или с теми несчастными обывателями, которые жили вблизи Карлайла и вынуждены были покупать свою безопасность ценой обещаний, а иногда бывали обязаны эти обещания выполнять.

Но с теми двумя тысячами, что обещали поддержку англичанам в августе, ему на удивление повезло, а когда он в пятницу 23 сентября повернул на север, к Мидкалтеру, его люди, почти все уцелевшие, пребывали в приподнятом настроении, и этот внушительный отряд производил должное впечатление на всевозможных Джонстонов, Армстронгов, Эллиотов и Карузерсов.

На полпути к дому Калтер вспомнил об одном обещании и, разослав большинство своих людей по домам, свернул с шестью всадниками у Муллинберна и отправился в Мортон.

В воскресенье, ближе к вечеру, люди, которых он ждал, прибыли из Блейркугана, и он из Мортона направился по дороге на Меннок-Пасс. С ним была баронесса Херрис, шесть его людей и две девушки баронессы.

Тринадцатилетняя Агнес Херрис была сказочно богата, но не слишком хороша собой, Несмотря на два года, проведенные в семействе Калтеров, во время которых, как предполагалось, Агнес должна была пообтесаться и научиться следить за собой, у нее так и остался громкий пронзительный голос, скверная кожа и страсть к romans idylliques[20]. Даже Сибилла, снисходительная ко всем, говорила деду девочки, что та начисто лишена вкуса, добавляя, что Агнес, вероятно, унаследовала это от своего покойного отца, лорда Херриса, а не от матери, которая радостям вдовства предпочла новый выгодный брак.

Дед девочки, Кеннеди из Блейркугана (с заметным нетерпением ожидавший, когда две младшие сестры Агнес войдут в подходящий возраст и тоже смогут воспользоваться гостеприимством леди Калтер), тут же ответил, что тем не менее Агнес — милый ребенок, утешение всей семьи. Затем он, памятуя о своих обязанностях, попросил леди Калтер осенью представить девочку ко двору. Мало надежды, что внешность Агнес с годами улучшится, и если правитель предполагал женить на ней своего сына (с которым Агнес была с детства помолвлена), то чем скорее они сойдутся, тем лучше.

Итак, Ричард сопровождал леди Херрис на север, в Стерлинг, к своей матери.

Погода стояла ужасная. Золотая осень сменилась дождливой и мрачной порой. Капли дождя стекали с перьев на шляпе Калтера, и целые потоки лились на нос Агнес с ее капюшона. Она в двадцатый раз вытерла нос промокшим платком и продолжала ехать молча.

У леди Херрис был свой маленький мирок. Если тело ее пребывало в Ланаркшире в холоде и сырости, то душой она была с трубадурами и миннезингерами в придуманном мире любви и приключений. Там ее героиня — тринадцатилетняя, красивая и знатная — была всегда одна и та же, герой же в зависимости от обстоятельств принимал различные обличья. В настоящий момент глаза баронессы были устремлены в ничем не примечательную спину лорда Калтера, а губы беззвучно двигались. «Дафна! Волшебное видение! Блистательная и кроткая, как овечка!» Принц поклонился и снял шляпу, с перьев которой скатились капли воды. Весь в слезах, он рек…

— Черт бы побрал этот дождь! Кто это там впереди? Кто-нибудь узнает штандарт? — резко спросил Ричард. Его милость, сощурив глаза, пытаясь разглядеть что-то сквозь потоки Дождя, и не подозревал, что в этот момент разрушил сказочные фантазии у себя за спиной. — Фрэнк! Джоб! — Два всадника впереди поскакали быстрее, потом обернулись.

— Это сэр Эндрю Хантер, сэр. И с ним люди из Баллахана.

Через минуту обе группы встретились.

— Денди! Ну наконец-то новости цивилизации. Что там слышно на севере?

Сэр Эндрю приветствовал его с улыбкой и передернул плечами.

— Ну и потоп; невольно вспомнишь, как у старикана Скотта прорвало патентованные трубы. Я недавно видел вашу жену и мать — обе в добром здравии. Все пока в целости и безопасности. Послушайте, — добавил Хантер, — если мы будем обмениваться новостями здесь, то непременно утонем. Поедемте со мной в Баллахан, попьете чего-нибудь горяченького. Кто эта девушка?

Лорд Калтер представил леди Херрис, и обе группы направились в дом Хантера. Капли дождя все так же стекали с носа Агнес. Она незаметно изучала сэра Эндрю. Стройней, чем лорд Калтер, и руки тоньше. Лорд Калтер никогда не шутит. Ей нравились темноволосые мужчины с озорным огоньком в глазах.

«Принц, стройный, темноволосый…»

Но они снова остановились. Река Нит, отделявшая их от Баллахана, несла свои воды необычайно быстро и высоко, и первый всадник, попытавшийся было преодолеть речку вброд, вернулся назад, мокрый до самых стремян.

Калтер долго с беспокойством вглядывался в реку, потом сказал:

— Не думаю, что женщины проедут здесь.

Вместо ответа Хантер подстегнул коня и направился в воду. Несколько мгновений конь боролся с течением, образовавшим вокруг боков животного пенистый бурун, но потом выровнялся и твердо стал на ноги. Хантер крикнул:

— Они все равно уже промокли, дальше некуда. Пусть несколько всадников встанут вверх по течению, чтобы уменьшить силу потока, а я проведу вас.

Агнес, дав на то чинное соизволение, была посажена в седло лорда Калтера. Тот твердо придерживал ее левой рукой, а правой управлял конем. Принц, чьи волосы из черных мгновенно превратились в каштановые, пришпорил коня, а кроткая овечка, прижавшись щекой к его груди, внимала ровному биению сердца. Рука стала еще тверже, конь вошел в воду, и богатая наследница закрыла глаза.

Ей было неудобно, и это вернуло девушку к действительности. Седло прыгало и кололось, при каждом шаге мощного скакуна ее окатывало брызгами с ног до головы, и латы Калтера больно упирались в грудь. К тому же он принялся разговаривать с лошадью. Агнес даже слегка разобиделась.

Когда они достигли середины, конь вдруг покачнулся. Калтер что-то выкрикнул, лука седла уперлась в бок девушки, и черная взметнувшаяся грива заслонила небо. Калтер потерял стремена, и после нескольких мгновений яростной борьбы Агнес оказалась в воде. Вырванная из своих фантазий, она снова стала тринадцатилетней леди Херрис, которая кричала и кричала, захлебываясь в истерике, а течение тащило ее, раздувая пышные юбки, вниз по реке Нит.

Она замерзла, и мокрая одежда тащила ее на дно. Тяжелые, пропитанные водою волосы, словно водоросли, опутали лицо и мешали дышать. Вода затекала в горло. В голове стучало, и девушка словно издалека слышала свой захлебывающийся крик.

Такой же крик — но уже не ее. Потом кто-то схватил ее за руку, сорвал плащ с шеи, откинул волосы с лица. Дышать было больно; потом ее толкали и тащили куда-то, и это тоже было неприятно; но хуже всего было на берегу, когда она лежала, прижавшись к мокрой земле, и извергала из себя воду. И тут она отчетливо услышала этот голос.