– Высший класс! – восхитился шепотом Оскар, имея в виду тех, кто сидел во тьме наверху. Хотя, конечно, они не планировали так тонко. Только Энквисту казалось, что на этом их везение кончилось. Раздалось тонкое, действующее на нервы, гудение. Это комплексы на крышах БТРов шевелили своими стволами. А потом… Выстрелы пушек невозможно было различить – они слились в один, подобный реву взлетающего реактивного самолета, звук. Оскар выглянул из-за грузовика. Наверху словно запалили множество бенгальских огней, которые гуляли по камням, расщепляли стволы деревьев, разрывали на части кусты. Операторы жали на гашетки сами, ведя беспорядочный, но очень неприятный для засевших в засаде врагов огонь. Под прикрытием огненного шквала солдаты из грузовика Оскара и других с топотом разбежались по сторонам и залегли. Вокруг изредка свистели пули. Оскар глянул вверх, но ничего нового не увидел. Из-за рева пушек ничего не было слышно, разве что только хлопанье взрывов. На землю из грузовика спрыгнул последний солдат, тело которого неестественно дернулось и отлетело в сторону, заваливаясь прямо на Энквиста. Ранец больно ударил по плечу, а солдат коротко булькнул горлом. Глаза Оскара вылезли на лоб от того зрелища, которое ему представилось: в толстом слое кевлара на груди поверженного австрийца зияла огромная кровавая рана. Что за пушки у тех парней, на террасах? Теперь только Оскар испугался за исход боя, а потом и за свою жизнь. Быстро настолько, насколько позволяло тяжелое тело умирающего, он отволок его за грузовик.

– Черт возьми, дело становится слишком опасным! – прошептал Энквист, путаясь в застежках аптечки, висевшей на ремне солдата. Как бы в подтверждение этого мина разбила комплекс на одном из БТРов, а другая воткнулась в крышу прицепа, стоявшего первым в колонне, сразу перед их грузовиком. Взрыв потряс серую коробку и с силой выбил дверцу. Кто-то, вопя, отлетел прочь. В это время застрявший танк развернул башню, задрал вверх свое 105-мм орудие и открыл беглый огонь. Снаряды, к сожалению, не могли достать минометчиков напрямую, но зато они разносили в куски скалы над вражескими головами. Количество взрывов на дороге резко сократилось. Сверху пытались ответить ракетным залпом, однако оборонительные комплексы сделали свое дело, сбив все ракеты в полете. Одна ракета взорвалась еще на террасе, рядышком с хозяевами. Это было уже лучше. Оскар оглянулся назад. Дорога изгибалась дугой, и увидеть он смог только середину колонны – там тоже мелькали огоньки австрийских винтовок, ревели АКТО и солидно ухала танковая пушка. Очевидно, атака шла по всей длине колонны. Кто бы ни напал на них в этих ночных горах, это не шайка разбойников, которым замутили разум победы над крестьянскими отрядами самообороны. Это серьезные люди… Прерывистый стон оторвал Оскара от созерцания наполненной боевыми огнями темноты. Сначала Энквист подумал, что стонет тот человек, которого он оттаскивал за грузовик пару минут назад и которого он хотел перевязать перед тем, как отвлекся, но этот парень уже обмяк и не дышал. Зато рядом в рентгеновском спектре просматривался еще один лежащий на земле скелет. Это был солдат, отброшенный взрывом от переднего прицепа. Каска вместе со всеми приборами валялась рядом и неярко светилась изнутри зеленоватым светом.

– Н…нога!! – воскликнул австриец, когда Оскар подобрался к нему ближе. – У меня п-полная ш-штанина крови!

Он вытянулся на камнях, вцепившись рукой в левое бедро, которое было все сплошь мокрым от кровищи. Оскар осторожно, ловко избегая пальцев, пытавшихся схватить его за запястья, ощупал ногу. Внутренняя поверхность бедра была разорвана острым толстым обломком кости. Судя по всему, он не ранен осколками, а пострадал от сильнейшего удара – скорее всего, попался на пути выбитой бронедверцы. Что можно сделать с открытым переломом в полевых условиях? Перетянуть на три часа рану жгутом и вколоть обезболивающее и антибиотик, более ничего. Он мог бы попробовать вправить кость обратно, но лучше оставить это занятие профессионалам. Австриец активно шевелился и мешал осуществлению медицинской помощи, поэтому, в первую очередь, Оскар вкатил ему лошадиную дозу морфина. Солдат с хрипением и попытками изорвать на своей груди куртку лишился сознания. Теперь он только дрожал и не мог препятствовать собственному спасению. Судя по луже крови, в которой сидел раненый, жгут ему мало поможет. Нужно немедленное переливание крови, или ему каюк. Энквист беспомощно заозирался, но ночью, посреди невообразимой боевой суматохи у него не было шанса докричаться до санитара. Вдруг взгляд остановился на мерцающем шлеме.

– Двести тринадцать, двести тринадцать!! Докладывайте, что с грузом? – донеслось оттуда, и, судя по истошности голоса, координатор боя заметно нервничал. (Координатор боя – офицер, находящийся в бронемашине-штабе у пульта, на который транслируются передачи с определенного числа передвижных телекамер (они смонтированы на шлеме каждого солдата). Задача этого человека состоит в том, чтобы правильно понять картину боя, перебросить подкрепления в нужное место, скорректировать поддержку артиллерии и авиации (когда есть, конечно)). Оскар сорвал свои очки и напялил на голову вопящее сооружение, тут же попав из ночи в ярко-зеленый день. Мощность инфравизора оказалась потрясающей! На мгновение Энквист застыл, и за это время координатор оставил бесплодные попытки вызвать двести тринадцатого.

– Эй! Але!! – крикнул Оскар, привыкнув к новому видению мира. – Это два тринадцать у аппарата.

Уши пронзил громкий резкий щелчок, принесший в наушники громовой голос:

– В чем дело? Кто на связи?

Стараясь перекрыть рев, визг и уханье, царившие вокруг него, Оскар что было мочи заорал в микрофон:

– В головной транспорт попала мина! Прицеп разворочен, но груз остался внутри. Есть раненые, нужна срочная помощь врача.

– Ясно! Работай дальше!! – гаркнул координатор и отключился. Оскар деловито обшарил недвижное тело солдата в поисках оружия, но нашел только запасные магазины к винтовке, две тяжеленные гранаты и широкий нож из отличной стали. Рассовав находки по карманам, он осторожно сполз вниз, подальше от грузовика, который мог оказаться слишком опасным укрытием. Чуть ниже дороги, на пологом склоне, стоял плоский высокий камень, похожий на грубо сработанную надгробную плиту. За ним Оскар и решил укрыться. Обзор из-за камня оставлял желать лучшего, но главные детали разглядеть было можно. Рев шестиствольных пушек теперь не рвал уши непрерывно – они только изредка постреливали, когда кто-то из врагов пытался пошевелиться в пределах их видимости, кинуть гранату, например. Один БТР полз вдоль машин к середине колонны. Танк надрывно рычал двигателем, пытаясь вырваться из каменного капкана, но только понапрасну жег водород. Вновь захлопали вражеские минометы, теперь где-то ближе к концу каравана. Что там творилось, понять было невозможно, лишь серебристое облако пыли и дыма поднялось над машинами.

– Внимание! – загудели наушники. – Нечетным номерам – вперед, к террасе! Понаделайте шницелей из этих трусливых подонков, ребята! Четные номера прикрывают. В случае сильного огня не лезть на рожон, а залечь в камнях.

Что же, наверное, это правильное решение. Танки и БТРы не могут закидывать свои снаряды прямо на террасу, поэтому потеть кровью придется пехоте. Пока уступы над дорогой не будут очищены, колонна не сможет двигаться дальше. От грузовика двинулись несколько расплывающихся в зеленом мареве фигур. Оскару подумалось, что он вступил в переговоры под именем нечетного номера, однако покидать удобную и безопасную позицию за камнем не хотелось. Как только австрийский БТР с АКТО на крыше отъехал чуть в сторону, на террасах появилось движение и вокруг с прежней зловещей частотой запели пули. Враги кутались в теплоизоляционные костюмы и были почти не видны: над каменной кромкой при старательном вглядывании можно было заметить мутные разводы – будто струйки горячего воздуха над летней мостовой. Однако яркие и веселые огоньки, выпрыгивающие из стволов, выдавали положение противников бегущим солдатам, которые не могли тщательно всматриваться в темноту. Горы совсем не фонили в рентгеновском спектре, поэтому Оскар не мог воспользоваться помощью своего замечательного глаза. Тогда он направил его взор вниз и вскоре обнаружил валявшуюся в камнях винтовку. Для того чтобы достигнуть ее, Энквисту пришлось покинуть убежище за камнем и пробежать под свист пуль около десяти метров. Вернувшись на старую лежку, Оскар быстро занял положение для стрельбы лежа и выпустил вверх пару коротких очередей. На глаз никакого результата от этого заметно не было. Он отложил винтовку в сторону, чтобы понаблюдать за атакой. Вот одна, другая фигурка покатилась по склону вниз. С дьявольским скрежетом и гулким стуком целая стая пуль впилась в кабину грузовика. Она вздрогнула, треща осыпающимся стеклом, а крышка капота, искореженная гигантскими пробоинами, приоткрылась и выгнулась передним концом кверху. Из камня, за которым прятался Оскар, вылетел рой визжащих искр и осколков. Один из них ужалил Энквиста в шею. Выругавшись, он с заколотившимся сердцем прижался к спасительной земле. Вместе с этим в нем проснулась злость, потеснившая здоровый страх за жизнь и здоровье. Быстро достав из кармана гранату, Оскар вставил ее в казенник подствольного гранатомета, защелкнул его и выстрелил, целясь в один из злых огоньков на террасе. Мелькнуло яркое облако взрыва, приглушенное светофильтрами, и вниз по склону покатилось выпавшее из вражеских рук оружие. Есть!! Оскар в победном жесте неуклюже взмахнул над головой своей винтовкой. Рядом немедленно просвистела пуля, и он испуганно сжался в комок. Получилось так, что он съехал еще ниже по склону и перевернулся на спину, чтобы удобнее было доставать и заряжать вторую гранату. Зажав ее гладкое тельце в руке, Энквист на ощупь стал толкать его внутри еще теплого ствола гранатомета, а взгляд его скользнул вниз, где у подножья обрыва плескалось блестящее озеро.