нарядом!). А Антонина Ивановна все внимательно рассмотрела и сказала: «У меня точно такой же костюм был, такого же цвета. И юбка такая же, и галстук. Мне отец на Сухаревке покупал». Вот что тут скажешь? Конец 70-х годов. Отца нет на свете почти тридцать лет, уже никто и не вспомнит, что на Сухаревке когда-то был громадный рынок, и Сухаревки уже в помине нет. А женщина, которой в юности отец на Сухаревке наряды покупал, – пожалуйста, все знает, все помнит, и ничем ее не удивишь. Видимо, действительно, пока люди живы, время никуда не ушло.

Моя мама была младше своей сестры Тони на десять лет. Когда Тоня была барышней, Анечка была девочкой-пионеркой. Мама очень любила свою сестру, их всегда связывали самые близкие, доверительные отношения. Пионерка Анечка очень гордилась тем, какая красивая и нарядная у нее сестра. Мама часто с большим удовольствием вспоминала такой момент: однажды, когда она в очередной раз вернулась из пионерского лагеря, в Москву детей привезли на автобусах, и в определенном месте родители должны были их встречать. За Анечкой вместо родителей приехала Тоня, молодая, нарядная, в каком-то, как показалось девочке, необыкновенно красивом платье, и, чтобы побаловать сестренку, привезла ей шоколадку. Маленькая пионерка была в полном восторге.

Глава 26. ТУФЛИ НА ЗАКАЗ

В конце 30-х годов возраст Ивана Васильевича Смолина приближался к шестидесяти годам. Понятно, что человек он был простой: родился в деревне, воспитывался в артели кожевников и сапожников, имел большую семью, вместе с женой вырастил много детей. Жил нелегко. И тем более интересно отметить, что он до старости не позволял себе «отключаться» от жизни семейства, в частности, внимательно следил за тем, как одеты и обуты его жена и дочери.

Мама и бабушка вспоминали такой случай. Иван Васильевич как-то в очередной раз решил, что его жене и дочери, старшекласснице Анечке, пора приобрести новые туфли. Видимо, качество той обуви, которая продавалась в магазинах, его как кожевника совершенно не удовлетворяло. Было решено сделать туфли на заказ. Сам Иван Васильевич не был сапожником, сапожник – это была совершенно другая профессия, но какой должна быть настоящая хорошая обувь, он, разумеется, прекрасно знал. Он сам выбрал и принес с работы самую лучшую кожу на две пары туфель (как тогда говорили «товар»). Неподалеку от дома Смолиных, на той же 2-ой Прогонной улице, жил хороший сапожник – Алексей Иванович Серебряков. Они по-соседски дружили с Иваном Васильевичем.

В конце 50-х годов, когда я была маленькой, Алексей Иванович был еще жив, я его хорошо помню, но он, конечно, был уже очень старенький. Мы, дети, называли его между собой «дедушка Серебряков». Он внешне был похож на Старика Хоттабыча, у него была такая же узкая бородка, на голове всегда была надета маленькая шапочка типа тюбетейки. Мы иногда детьми гуляли вместе с его внуком Лешей, как моя бабушка говорила, «собак гоняли» по дворам. И время от времени в процессе игр забегали во двор к Серебряковым. Помню, что дедушка Леши сидел на крылечке и иногда даже еще стучал молоточком, видимо, чинил какую-то обувь. Пальцы у него были желтые, наверное, от табака, хотя, возможно, и от постоянной работы с кожей. От него всегда исходил какой-то необычный, но приятный запах, возможно, запах хорошо обработанной кожи. Но я этого тогда, разумеется, не знала.

Так вот, сшить туфли заказали Алексею Ивановичу Серебрякову. Екатерина Алексеевна и Анечка ходили к нему, он снял мерки и через какое-то время принес готовые туфли. Как вспоминала мама, туфли Екатерины Алексеевны были с бантиками, а туфельки подростка Анечки – просто «лодочки». Анечка страшно расстроилась, сказала – почему маме с бантиками, а мне – без бантиков? И Алексей Иванович ей объяснил: у тебя ножки молодые, сами по себе красивые, твои ножки бантиками украшать – только портить, а у мамы твоей ножки уже не такие красивые, как у тебя, и ей нужно, чтобы туфли были с украшениями. Вот что значит – профессионал! Казалось бы, сапожник, старик, он и ремеслу-то своему учился полвека назад, а его, как выяснилось, тогда выучили не только сапоги да ботинки шить, но еще и понимать – что красиво, что некрасиво. Суть-то профессии сапожника, оказывается, не в том, чтобы ноги не мерзли да не промокали, а в том, чтобы красоту женских ножек показывать! И это сапожники в России знали и сто, и, возможно, двести лет назад. А нам все пытаются внушить, что Россия – лапотная, в России якобы лаптем и щи хлебали. Стоит только оглянуться, вглядеться получше, не надо далеко ходить – послушай, что тебе твои собственные бабушка с дедушкой расскажут, и все будет понятно.

Кстати, Алексей Иванович Серебряков похоронен на старинном Богородском кладбище, там же, где и наш дедушка Иван Васильевич, мой отец Александр Карпович и многие другие наши родственники. Несколько лет назад, проходя мимо могилы дедушки Серебрякова, я увидела, что его могилу обновили – там теперь похоронен и приятель моего детства Леша Серебряков.

Глава 27. ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ – СТАРЫЙ МОСКВИЧ

Поразительно, как, оказывается, много информации люди передают друг другу устно, в процессе обычных бытовых разговоров. Я не застала в живых своего деда Ивана Васильевича. Он умер незадолго до моего рождения. И мне всегда казалось, что я о нем почти ничего не знаю. А вот сейчас пытаюсь записать мимолетные рассказы, которые слышала от своих старших родственников, и выясняется, что в моей памяти сохранилось немало историй, ярко характеризующих и личность деда, и, между прочим, эпоху, в которую он жил.

Несмотря на то, что Иван Васильевич родился в деревне, его с полным правом можно было бы назвать старым москвичом. Вся его сознательная жизнь прошла в Москве. Представьте: его московская жизнь началась в 1891 году. Работая «мальчиком», подмастерьем, мастером в кожевенных мастерских, в разные периоды жизни он снимал жилье в различных районах Москвы. Например, рассказывали, что, будучи молодым, со своей первой женой он какое-то время жил в Москве на Большой Татарской улице, которая и сейчас находится там же, где находилась в начале 20-го века. Сейчас местоположение этой улицы можно определить так: между станцией метро Новокузнецкая и площадью Павелецкого вокзала, параллельно Новокузнецкой улице. Говорили, что Ираида, старшая дочь Ивана Васильевича, родилась именно на Большой Татарской.

В 30-е и 40-е годы, когда семья Смолиных жила на 2-ой Прогонной улице в Богородском, вблизи Преображенской площади, Иван Васильевич работал в