Некоторое время мистер Нхай смотрел на молодого человека, потом с явной неохотой куда-то ушел.

Пока Латроп ждал, Нхай вернулся из сада с детьми и няней. Шумные энергичные ребятишки, похожие друг на друга, облепили Нхайя, но он ласково отстранил их.

Няня стояла в сторонке, наблюдая эту картину.

Латропу показалось, что прошло уже много времени. Когда же, наконец, появится Фуонг?

– Мистер Латроп, – начал Нхай, – разрешите представить вам Тра-Данг-Фуонг, бывшего бойца подразделения СЗ Освободительной армии Народной Республики Вьетнам. На севере страны она была известна как Фуонг из Ку Чи.

Латроп с трудом проглотил слюну. Девушка! Кто бы мог подумать, они ведь искали тоннельную крысу. А ею оказалась эта девушка.

Темные глаза встретили его взгляд. Глаза были красивые, миндалевидные.

Едва ли ей больше тридцати, он плохо разбирается в восточных лицах, но кожа у нее гладкая, только глубоко посаженные глаза полны печали.

Мистер Нхай сказал ей, какое дело привело в их дом Латропа.

– Тоннели, – произнесла она на ломаном английском.

– Да, мадам, – подтвердил Латроп, – длинный, ужасный тоннель. Самый плохой.

Фуонг сказала что-то по-вьетнамски.

– Что она говорит? – переспросил Латроп у Нхайя.

– Она говорит, что уже три раза умирала в тоннелях: один раз – ради мужа, другой – ради дочери и третий – ради самой себя.

Латропу стало вдруг мучительно стыдно. Ему тридцать один год, он окончил престижные учебные заведения, много работал, да, но жизнь доставляла ему удовольствия. А вот перед ним стояла женщина… девушка!.. которую на десятилетие буквально окунули в мир грязи и смерти, и вот она, расплата, – она нянчит чужих детей, отчужденная от этого мира. Где-нибудь в супермаркете вас поразила бы ее красота. Такой женщине надо было бы жить совсем в другом мире.

– Она сделает это? Я спрашиваю… – Латроп снова сглотнул слюну, чувствуя, как срывается голос. – Она поможет?

Мистер Нхай быстро заговорил по-вьетнамски. Фуонг ответила ему.

– Что она сказала?

– Ей не хотелось бы возвращаться в тоннели.

Латроп попал в затруднительное положение, он не знал, насколько откровенным мог быть в разговоре с ней.

– Это очень важно.

Девушка даже не взглянула на него.

– Прошу прощения, мистер Латроп, сейчас я не могу говорить с ней. Может быть, через какое-то время.

– Прошу вас, – не сдавался Латроп, – дело очень срочное. От этого зависит множество жизней.

Не глядя на него, девушка что-то быстро сказала дяде.

– Она говорит, что от нее будет мало толку в тоннелях. Скорее даже, вред. Просит понять вас это. Она очень боится тоннелей.

Латроп пробормотал какую-то ничего не значащую фразу, предпринял еще одну безнадежную попытку заглянуть девушке в глаза. Он лихорадочно искал слова, способные убедить ее, но на ум шли банальные, безликие доводы. Уже готовый признать поражение, он все-таки нашел выход.

– Скажите ей, что речь идет о бомбах, – внезапно выпалил он. – О бомбах, которые сожгли ее дочь, сожгут живьем еще миллионы детей. И если она верит мне, то скажите, что мы, американцы, обязаны попасть в эти тоннели не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы сохранить им жизнь. Тоннель – единственный выход, а времени осталось очень, очень мало.

Старик начал переводить, но Фуонг оборвала его. Сейчас она смотрела Латропу прямо в глаза. Их глубина поразила его: как будто смотришь в глубокую черную воду.

Наконец она едва заметно кивнула.

Все разом навалились на Питера Тиокола: и офицеры группы Дельта, и разные начальники из полиции штата, и только что прибывшие представители федеральных властей, и офицеры связи из авиации Национальной гвардии штата Мэриленд, рассуждавшие о воздушной атаке. Питер понимал, что координатор он плохой. Брал он другим: никто не знал объект лучше, чем он. Ведь Питер создавал его усилием своей мысли и, что немаловажно, испытывая страх перед угрозой ядерной войны.

Значение имело и тщеславие, его тешило сознание, что он может играть в самую опасную игру и выиграть.

– «Хранительница мира» уникальна в двух планах: во-первых, с чрезвычайной точностью она нацелена на шахты с советскими межконтинентальными баллистическими ракетами. Чтобы нанести Советам ущерб, нам нет необходимости выбирать такие простые цели, как города, и убивать пять миллионов человек.

Офицеры молча смотрели на него. Держался Питер спокойно, излучая уверенность, чего в эту минуту не хватало многим присутствующим. Иначе и быть не могло. «Хранительница мира» была спасительницей. Он верил в это, он был ее Иоанном Крестителем.

– И во-вторых, – Питер чувствовал, что завладел аудиторией, – эти боеголовки проникают очень и очень глубоко. Таким образом, и в этом ключ ко всей концепции, они обеспечивают доступ ко всем целям, защищенным в противоядерном отношении. Значит, мы можем не просто лишить противника его оружия, а провести так называемое обезглавливание. Мы можем чисто хирургически отрезать голову. Вы улавливаете мою мысль?

Конечно, они не улавливали. Их стратегическое мышление не поднималось выше траектории полета гранаты.

– И теперь они прислушиваются к нашим словам, потому что знают, что мы в состоянии запустить ракеты с ядерными боеголовками прямо к ним в карманы. Они ненавидят «Хранительницу мира», да, позвольте заметить, что эти ублюдки ненавидят ее. Она их пугает. Некоторые советские генералы понимают, что отстали от нас, и считают «Хранительницу мира» началом своего конца. И сейчас, – продолжал Питер, подбираясь, наконец, к сути дела, – когда я размышляю о способах размещения ракет МХ, меня пугает то, что сама по себе система имеет тенденцию к нестабильности. Если эти ракеты лучшие в мире и если мы на несколько лет обогнали Советы в программе модернизации ракетного вооружения, тогда, черт побери, наилучшей должна быть и система их размещения! Потому что, – тут он набрал в легкие воздуха, чтобы подчеркнуть важность сказанного, – если система имеет изъяны, то противник непременно ими воспользуется и первым нанесет удар. Слабость губительна, и только сила обеспечивает безопасность. Весь секрет стратегии заключается в предотвращении попытки нанесения первого ракетного удара. Подумайте сами: наши остальные сорок девять «Хранительниц мира» размещаются в маленьких тесных шахтах от ракет «Минитмен II» на западе страны, и это просто безумие! Противник получает огромные преимущества для нанесения первого удара. Вот почему Саут Маунтин – самая неуязвимая в мире шахта и вот почему ее целями являются советские командные пункты и пункты связи. Мы называем Саут Маунтин шахтой глубокого горного базирования, вот почему проникнуть в нее невозможно.