Нельзя гарантировать, что воплощение наших предложений остановило бы НАТО на границе по Одеру и Нейсе. Но шансы на это были достаточно велики, чтобы признать подобную пассивность явно непростительной.

Более того, если бы предлагаемой стратегии сразу был дан ход, все взаимоотношения с Западом развивались бы качественно иначе. Давление на Россию все эти годы было бы куда меньше. Ведь известно, что давление такого рода возрастает в отсутствие сопротивления.

Теперь же Организация Северо-атлантического Договора подошла к России вплотную. Калининградская область с главной базой Балтийского флота уже непосредственно окружена силами, которые ещё недавно принято было именовать не иначе как «потенциальный противник».

Да и на границах основной — не анклавной — территории России вполне возможно появление новых вооружённых сил.

Правда, просьба Грузии о вступлении в НАТО — жест явно символический, рассчитанный в основном на внутреннее употребление. Но Украина уже с конца 2004-го — после очередных выборов президента[68]— движется на запад (что мы прогнозировали ещё в 2002-м). Если обе эти республики действительно будут активно сотрудничать с НАТО (не говоря уж об их полном вхождении в блок), Россия окажется практически отрезана и от большей части Чёрного моря, и от нашего последнего союзника в Закавказье — Армении, и от потенциального партнёра — Ирана.

Да и Белоруссия может стать зоной соперничества между Россией и НАТО, не только если с нынешним главой республики что-то стрясётся. Александр Григорьевич способен самостоятельно разыграть НАТОвскую карту, пытаясь удержать равновесие между стремлением своего народа к единству с Россией и собственным желанием самостоятельности.

Конечно, НАТО в своём нынешнем виде и при нынешней политической обстановке в мире не может рассматриваться как прямая и явная военная угроза России. Но лидеры организации сейчас видят в ней инструмент унификации стран Восточной Европы по западным нормам. Да и сами руководители этих стран не скрывают, что рассматривают членство там именно как способ устранения избыточного своеобразия.

Исходя из этого, можно признать: НАТО — готовая структура утилизации России. Правда, само понятие утилизации достаточно многозначно, чтобы Россия могла вести вокруг него и собственную игру. Но в западном сознании Россия — нечто, подлежащее утилизации в том же смысле, в каком применяется это понятие, например, к ядерным отходам.

Впрочем, если продолжить эту аналогию, то нынешняя Россия — скорее плутоний, накапливающийся в составе таких отходов. А его можно пустить в оружие, а можно — в самые эффективные и экономичные реакторы.

Увы, наши нынешние оппоненты слишком недальновидны, чтобы оценить потенциал России — не говоря уж о том, чтобы его использовать. И вследствие собственного неумения обращаться к нашим возможностям готовы действовать по принципу «Не мне — так не доставайся же ты никому».

Эффективность самой НАТО сейчас весьма сомнительна. Более того, нынешнее расширение резко ослабляет организацию. Достаточно вспомнить анекдотический военный потенциал Румынии. Поэтому похоже, что сейчас расширение НАТО — прежде всего способ навязывания Соединёнными Штатами экономического балласта Западной Европе. Не забудем: экономическое соперничество с Европейским Союзом во многих отношениях опаснее для США, чем былое политическое противостояние с СССР.

Дотации вступающим в НАТО странам пойдут в основном из кармана европейских соседей. Конечно, не столько напрямую, сколько через косвенные механизмы. Например, территориальная интеграция в рамках НАТО должна быть даже теснее, чем была в своё время в Организации Варшавского договора. Перевооружаются же новые члены НАТО прежде всего продукцией заокеанского ВПК: её навязывают как военно-рекламными акциями вроде недавнего применения высокоточного оружия в Ираке, Югославии, Афганистане, так и прямым политическим давлением. Так экономика США присасывается к европейским источникам. Подпитка из них может оказаться дополнительной опорой для вывода США из нынешнего кризиса.

Единое аэрокосмическое пространство НАТО необходимо прежде всего для беспилотных самолётов и летающих дальних радиолокационных разведчиков. Ими сильны сейчас именно США. Кто гарантирует, что вся эта крылатая разведка вечно пребудет нацеленной на потенциального военного противника, а не на реального экономического соперника[69]?

В собственно военном плане НАТО сейчас почти ничего не даёт самим США. Раньше организация имела смысл хотя бы как система постоянных баз. Но опыт афганского похода доказал: в нынешней политической обстановке США получат базы в любом желаемом месте и числе. Правда, не навсегда: из Узбекистана американцев уже попросили убраться. Но ведь они сами объявили: эта база нужна им ненадолго. А если бы вовремя настояли на большем сроке — Узбекистан не имел бы удобного повода возразить.

Итак, НАТО уже бесспорный реликт прошлой эпохи. США чем дальше, тем откровеннее будут использовать организацию как инструмент против своих нынешних номинальных союзников — и по совместительству реальных соперников. Те входят в саму же НАТО и уже поэтому лишены возможности активно ей противодействовать. Всё это увеличивает шансы на то, что страны Западной Европы проявят интерес к предлагаемой концепции. Тем более что она базируется на уже существующем прецеденте. А прецедентное право пользуется немалым уважением и в США, и в Европе.

Ограничение продвижения важно не в нынешней обстановке. НАТО может заняться Россией при обстоятельствах, мрачных и без её участия.

Россия пребывает сейчас в вилке между двумя стремительно развивающимися экономическими и политическими центрами. НАТО — при всём нынешнем замедлении её развития — накопила потенциал, достаточный для множества мощных крупномасштабных действий. А по другую сторону России — Китай с огромными и весьма радужными перспективами, заинтересованный в наших природных ресурсах, пожалуй, больше, чем в ресурсах интеллектуальных, да и склонный к демографической экспансии.

Между тем экономические возможности России заметно скромнее, чем у любого из этих двух соседей (по сути, нашу экономику сейчас держит на плаву в основном баснословно выгодная конъюнктура нефтегазового рынка — но в долгосрочной перспективе он неустойчив). Демографический прогноз и подавно крайне неблагоприятен (что особо подчёркивалось в нескольких посланиях президента федеральному собранию). Если Россия не выдержит предстоящих в ближайшие годы испытаний, если положение в стране заметно ухудшится, НАТО может войти к нам в качестве не военной, а полицейской силы — под лозунгом наведения порядка в разваливающейся ядерной державе.