— Не стоит беспокоиться, мам, — равнодушно обронила Лиззи. — Я иду гулять.

— Куда, родная? — У Китти вытянулось лицо.

— В Саутпорт с Мэри.

И она ушла в своем ярко-оранжевом платье и туфлях на высоких каблуках, чувствуя себя совсем взрослой. Ведь ей уже исполнилось четырнадцать, и скоро она начнет работать на красильной фабрике, крупнейшем предприятии в Бутле, хоть мать и не подозревала об этом; она думала, что Лиззи останется в школе до лета.

Остальные дети все-таки упросили Китти накрыть праздничный стол хотя бы потому, что сегодня был второй день Пасхи. Но она весь день чувствовала себя несчастной, думая о том, что совсем скоро она и Лиззи потеряет так же, как и Рори, хотя в случае с дочерью во всем была виновата она сама. А когда пришел Пэдди и сообщил, что видел Мэри Гордон в газетном киоске, Китти стало еще хуже.

Предвкушение праздничного дня, который можно будет провести в обществе щедрых американских парней, привело к тому, что в этот понедельник на Сентрал-стэйшн собралось гораздо больше женщин, чем обычно.

Среди них была и хромая, очень бледная Джорджи, хоть она и знала, что вряд ли ее пригласят так рано. Только много позже, и то не наверняка, у нее появится возможность подцепить себе мужчину.

Как всегда, Хэнк первым прошел сквозь турникет и со своим обычным энтузиазмом подхватил Лиззи на руки и закружил, пока у нее с ноги не свалилась туфелька.

Вокруг собралась целая толпа американских солдат. Один из них поднял туфельку и, опустившись на колено, рыцарским жестом вновь надел ее на ногу Лиззи.

— Подходит! Подходит! — закричал он. — Это — Золушка, и теперь она должна выйти замуж за принца!

— Милая, — произнес Хэнк, — это мой лучший друг, Текс, который, как ты, наверное, уже догадалась, тоже родом из Техаса, как и я. — Он обернулся к остальным. — А это мой лучший друг Джуниор Ти. И еще один лучший друг, Дюк.

Текс был высоким, поджарым и светловолосым. Он так сильно походил на Хэнка, что они могли бы сойти за братьев. Но оба выглядели сущими карликами рядом с Дюком, широкоплечим здоровяком с расплющенным носом, чемпионом подразделения по боксу, и Джуниором Ти, жилистой каланчой с необычными серебристыми волосами.

Одного за другим Лиззи представили лучших друзей Хэнка. Фред, опрятный и щеголеватый, настоящего имени которого никто не знал. Они называли его Фредом, потому что он все время танцевал, совсем как Фред Астер. Неро был смуглым и темноглазым, причем оказалось, что Неро — это фамилия, а не имя, поскольку он был итальянцем и оттого считался человеком второго сорта по сравнению с настоящими, чистокровными американцами, объяснил ей позже Хэнк. Но Неро был очень богат, а его дядя по отцу был «крестным отцом» нью-йоркской мафии, и потому его приняли в ряды лучших друзей. Следующим шел Баз, в очках в роговой оправе и со строгим выражением лица. На вид ему никак нельзя было дать больше шестнадцати.

— Когда-нибудь Баз станет великим писателем, — заметил Хэнк. — Он все время что-нибудь пишет. И, наконец, последний по счету, но не по значимости, мой лучший друг Бифи[19]. Ты сама можешь догадаться, откуда у него это прозвище.

— Захлопни пасть, ты, недоносок-южанин, — отшутился Бифи, которого было легче перепрыгнуть, чем обойти. Он пожал Лиззи руку, как настоящий джентльмен. Впрочем, они все вели себя одинаково, и девушка чувствовала себя настоящей королевой в окружении придворных воздыхателей, когда они толпой обступили ее, с вожделением глядя на нее.

— Ты был прав, дружище Хэнк. Тебе досталась настоящая красавица, — растягивая слова, заявил Джуниор Ти и дохнул на стекла очков База, чтобы тот ничего не видел.

— Хэнк рассказывал, что ты — точная копия Скарлетт О’Хары, — прошептал на ухо Лиззи Дюк. — Но теперь я вижу, что он ошибся. Ты намного красивее ее.

Все они были цветущими, здоровыми парнями с хорошими манерами. Им только-только исполнилось по двадцать. С чистыми, сверкающими глазами, восторженные и взволнованные, они не делали попыток познакомиться с другими девушками, намереваясь провести весь день в обществе одной только Лиззи, чтобы отпраздновать ее день рождения.

Большинство девушек, которые все еще ждали своих кавалеров, бросали на Лиззи завистливые взгляды, когда она уходила в обществе сразу восьмерых парней, и лишь одна Джорджи крикнула ей вслед:

— Удачи, Лиззи, милочка!

Чтобы попасть в Саутпорт, нужно было пройти через центр Ливерпуля до Искчейндж-стэйшн. Поскольку сегодня был выходной, все магазины и конторы были закрыты. До полудня было еще далеко, и не до конца проснувшееся солнышко обещало ясный и погожий день.

Хэнк жестом собственника обнимал Лиззи за плечи, когда они шагали по пустынным улочкам, а остальные парни пританцовывали вокруг них, отпуская Лиззи экстравагантные комплименты. Они шли спиной вперед, глядя на нее и посылая ей воздушные поцелуи, отвешивали изящные поклоны, смеялись и шутили. Фред отбил чечетку на бордюре и даже изобрел новое па в ее честь.

— Отвалите, парни, она моя, — запротестовал Хэнк и поцеловал Лиззи в левое ушко.

— Нет, нет, она наша. Она принадлежит всем нам! — крикнул в ответ кто-то, и Лиззи захотелось заплакать от счастья.

В поезде было полно отдыхающих, вознамерившихся провести выходной в Саутпорте или на пляжах по дороге — в Формби, Эйнсдейле или Биркдейле. Несмотря на откровенную неприязнь, которую многие англичане питали к американцам, находящимся на их земле, невозмутимое веселье и щедрость восьмерых молодых парней вскоре очаровали весь вагон.

Бифи достал губную гармонику, и через несколько мгновений пятьдесят или шестьдесят человек уже во все горло распевали «Беги, кролик, беги», «Белые скалы Дувра» и «Янки дудль данди»[20].

Когда они выходили в Саутпорте, весь вагон хором прокричал им «до свидания».

Лиззи еще никогда не уезжала так далеко от Бутля. Красота Лорд-стрит с островками зелени, изысканными дорогими магазинами и живописными пассажами и аркадами викторианской эпохи произвели на девушку неизгладимое впечатление. Она даже не подозревала, что недалеко от ее дома существует столь элегантный, чудесный город. Может быть, когда-нибудь и мама захочет приехать сюда.

— Черт, какое классное местечко! — с восхищением протянул Хэнк.

К этому моменту солнце поднялось уже высоко и для апреля пригревало очень жарко.

— Как насчет того, чтобы перекусить? — предложил Джуниор Ти.

Они зашли в первое же попавшееся кафе, даже не ознакомившись с ценами в меню, выставленном снаружи, как на их месте поступила бы Лиззи и ее знакомые англичане. Деньги для янки, похоже, ничего не значили.