я отложил анализы жены в сторону и обнял её. – Не надо плакать, милая! Я тебя не брошу! Мы будем воспитывать нашего ребёнка вместе! Обещаю!

– Лёва, я так тебя люблю! – радостно воскликнула Арина успокаиваясь. – Я так растерялась! Совершенно не знала, что мне делать!

– Прости, что заставил тебя нервничать. Этого больше не повторится.

Я должен был ещё сказать, что тоже люблю её, но язык не поворачивался. Обнимал жену, а сердцем и душой был сейчас с Полей. Мне хотелось надавать по роже самому себе! Я ненавидел себя за свою слабость, но ничего не мог с собой поделать.

Нужно было позвонить Поле. Я же обещал?

А что ей сказать? Что всё кончено?

У нас даже толком не началось ничего! Выебал девочку безбожно! Воспользовался её неопытностью, нежными чувствами и выбросил! Ещё не выбросил, но придётся…

Таким дерьмом я себя никогда в жизни не чувствовал! Ни разу!

Поля перевернула мой тихий, обустроенный мир, Арина перевернула его ещё раз. Вроде бы всё должно встать на место при таком раскладе, но мой мир развалился, превратился в руины…

Собравшись с духом, я заперся в кабинете и позвонил Полине. Слушал гудки, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди, но, кроме гудков, ничего.

Полечка не желала со мной разговаривать. И правильно делала! У этой девочки мужества больше, чем у меня самого.

21. Полина

Трофимов действительно позвонил вечером. У меня душа ухнула в пропасть, когда его имя высветилось на дисплее моего мобильника. Руки заходили ходуном в такт пустившемуся в галоп сердцу. Велико было искушение взять трубку, лишь бы услышать его родной до боли голос, чтобы он снова назвал меня Полечкой…

Я отключила звук и отбросила от себя телефон. Мы с Любой так заболтались, что дело до фильма дошло только что. Не было сил разговаривать со Львом. Не могла я набраться мужества.

– Это он? – грустно спросила Люба. Я нехотя кивнула в ответ. – Может, поговоришь с ним? Легче станет, Поль…

– Потом поговорим… – еле шевеля губами от накативших слёз, ответила я.

На душе снова стало тревожно и гаденько. Что там делает Трофимов, интересно? Милуется с Ариной? Целует от радости её живот? Мне казалось он рад новости о ребёнке. Как-то давно он я краем уха слышала от него слова о том, что он мечтает о малыше.

Это Арина родит ему наследника. Не я.

Опять всё самое лучшее досталось этой гадине! Я явно делаю что-то не так в своей жизни, раз у меня не получается ни хрена с противоположным полом. Люба права, мне нужно выбросить Трофимова из головы и сердца. Мои планы мести – детский лепет. От моей ненависти одни проблемы. Я столько времени и сил угробила на этого мужчину, и ничего путнего не вышло.

Желать зла беременной женщине – вообще не комильфо.

Надо поскорее забрать от Трофимовых вещи и машину. Забыть всё, что случилось, как страшный сон.

Я была уверена, что не сразу, но у меня получится. Сейчас просто слишком больно, чтобы поверить, что я смогу жить без Льва. Сколько людей в мире расстаются каждый божий день? И ведь никто не умирает? И я не умру!

Так и жизнь моя пройдёт, пока я по этому мужику убиваюсь…

Нужно было просто пережить как-то этот день. А потом следующий. И затем понедельник, когда я снова увижу Льва на работе.

Мысли о Трофимове разъедали мою душу, как кислота. Я честно пыталась сосредоточиться на фильме, что мы с Любой смотрели – без толку. Боже, как же паршиво! Хоть на стену лезь!

Я кое-как промучилась до ночи, перестелила свою постель, пропахшую Львом. Не удержавшись, понюхала подушку, на которой он спал, сама себе расковыривая раны, которые и так были свежее свежего. Пропущенных вызовов от Трофимова было всего пять. Отчего-то мне было мало. В глубине души мне хотелось, чтобы их была тысяча, чтобы он мне батарею посадил своей настойчивостью. Но он больше не звонил.

Этой ночью обнимала меня Люба. Только благодаря этому я её и пережила. Просыпалась, как в горячке, от собственных всхлипов, металась во сне, будто больная. Как же я была благодарна подруге за поддержку! Я бы свихнулась от одиночества в этом доме быстрее, чем от своих чувств к Трофимову.

Утром стало легче, хотя я совершенно не выспалась. Чувствовала себя разбитой и такой несчастной. Выглядела и того хуже. Приготовив завтрак, который я планировала вчера для Льва, я заставила себя съесть немного, хотя аппетита не было совершенно.

Чтобы хоть как-то отвлечься, я спросила Любу, когда можно навестить тётю Шуру в клинике. Мне очень этого хотелось. Вот у кого нужно учиться мужеству.

Болезнь женщины стала для меня каким-то противовесом к моей несчастной любви. Думая о том, как плохо тёте Шуре с её проблемой, мне становилось легче, ведь на фоне этой женщины все мои беды казались ерундовыми, ни стоившими и выеденного яйца.

– Хочешь, поехали в среду, Поля? Ты до скольки работаешь?

– До шести. Что ей купить на гостинец? Что можно?

– Да почти всё, кроме жирного и острого. Я это… Поль, я наврала маме, что деньги на её лечение сама заработала. Она бы наругала меня за то, что я от тебя помощь приняла. Прости… Неловко так вышло… Но ты же знаешь маму? Она бы переживать начала, узнай правду! А если ещё вскроется, что Лев Борисович из-за денег разозлился, это вообще будет катастрофа!

– Да всё! Успокойся! – прервала я поток Любиных извинений. – Обещаю держать язык за зубами, если ты поклянёшься не вспоминать Льва Борисовича не к месту! И… Он не из-за денег разозлился. Вообще не поэтому…

– Клянусь! – подруга протянула мне мизинчик, как в детстве, и я невольно рассмеялась, сцепив его со своим мизинцем. – Но я потом маме обязательно расскажу, что за фея нам помогала! Когда её выпишут! – побожилась она.

– Ладно… У тебя деньги-то есть?

– Да. Я не трачу попусту. Ещё остались из тех, что ты мне в сумку запихнула. Не делай так больше, Поля! Мне и так неудобно перед тобой!

– Забей!

Как же я любила Любу! Словами не передать!

– Как планируешь обживаться? – убирая со стола грязную посуду, поинтересовалась Люба. – Дом такой огромный. Тебе стоит нанять домработницу.

– Не думала ещё об этом, – честно призналась я. – Но, наверное, стоит.

– Может, меня наймёшь, пока я работу не нашла? Или я могла бы совмещать? Я и так должна тебе дофига и больше, но всё же…

– Найду я тебе работу!