И вторая составляющая – нарастающий избыток денежной массы, ведь Брежнев твердо держал курс на повышение доходов трудящихся, вот только он забыл перед словом «доходы» поставить «реальные». В результате денег прибывало, а возможность купить что-нибудь нужное в магазине потихоньку убывала. Зато, естественно, прибывала у спекулянтов.

Так вот, недавно партия и правительство (ну принято сейчас так говорить, принято) занялись решением этого вопроса, причем, что меня удивило, по обоим направлениям и комплексно. Кое-что я уже видел своими глазами, просто не обращал особого внимания из-за Луны и роботов на ней.

Например, двухскоростными мопедами еще в прошлом году были завалены все спортивные магазины, ибо четыре года назад для управления ими стал нужен документ. То есть права категории «М» – это вовсе не изобретение двадцать первого века. Естественно, такие мопеды тут же перестали покупать.

Отменять мопедные права никто не стал, но их получение резко упростили, а на селе и в поселках городского типа их выдачу вообще переадресовали участковым. Вместе с отменой медсправки это привело к тому, что спрос на такую технику прилично возрос.

Еще один пример – минские мотоциклы «Макака», то есть М-104 и М-105. Не сказать, чтобы их так уж хватали, хоть они и были довольно дешевыми. Однако в прошлом году отменили техосмотр для техники с объемом двигателя менее ста пятидесяти кубов, и «Макаки», а заодно еще и «Вятки» начали продаваться куда лучше.

Получилось, что чисто административными, то есть почти ничего не стоящими мерами государство мягко склонило народ слегка увеличить траты.

И все новации из области кооперативного строительства были из той же оперы. То есть партия и правительство, похоже, взяли курс на то, чтобы возможность тратить деньги росла по отношению к увеличению зарплаты опережающими темпами.

Кстати, условия для этого были самые благоприятные. Попробуйте-ка что-то разрешить, да еще и за деньги, когда запретов вообще нет! Обломаетесь. А когда их полно, можно отменять по одному, начиная с самых дурацких, придуманных Хрущевым. И естественно, отменять не на халяву.

Вот, значит, на селе уже были сняты многие ограничения на личное хозяйство колхозников, а про хрущевские «агрогорода» никто давно не вспоминал. Зато начали часто цитировать ленинскую статью «О кооперации», из чего можно было сделать вывод, что впереди нас ждут довольно интересные времена. И осталось только выяснить – расширение кооперативного жилищного строительства будет идти за счет сокращения темпов ввода бесплатного жилья или как? Хотя, пожалуй, на «или как» в обозримом будущем можно не надеяться, стройматериалов-то сколько было, столько и останется.

В общем, у нас все еще впереди, и эта мысль тревожит.

Из вождей первым вернулся Брежнев, но не в Москву, а прямиком в Завидово. И пригласил меня, так что вскоре мы с ним уже сидели в знакомой беседке.

– Ты, Витя, конечно, критикан и антисоветчик, хоть и коммунист, – благодушно просвещал меня Леонид Ильич. – Но умный, с кем попало не откровенничаешь, а только с теми, с кем можно. Так и надо, мы тебе за это благодарны. С твоей колокольни часто бывают видны такие недостатки, которые с нашей не очень заметны. Но вот как ты один из главнейших вопросов нашей советской действительности пропустил, я понять не могу.

– Наверное, занят был, – предположил я. – С этой Луной я не то что какую-то там действительность держать в памяти – жене чуть не забыл подарок на девятнадцатилетие приготовить! Еле успел вспомнить. А что за вопрос-то такой ужасный?

– Неужели не понимаешь? Программа партии!

А ведь действительно, сообразил я. Та программа, что вроде как действует сейчас, написана при Хрущеве и явно под его диктовку – без нее наворотить столько чуши не получилось бы. Одно только «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» чего стоит, а ведь это далеко не единственный перл. Там еще очень убедительно говорилось о ликвидации различий между городом и деревней, между умственным и физическим трудом и даже, кажется, между мужчиной и женщиной. Впрочем, конкретно в этом я не уверен. Скворцов эту программу если когда-то и читал, то начисто забыл после взрыва на учениях. Антонов, правда, точно читал, но давно и не очень внимательно. Однако воспользоваться его воспоминаниями все-таки можно.

– Ну, кое-что из программы как-то выполняется – например, на пятидневную рабочую неделю перешли еще в прошлом году, – неуверенно промямлил я.

– Видишь? Даже ты больше ничего не смог вспомнить. Практически партия сейчас живет и работает без программы, и это совершенно нетерпимое положение. Я собираюсь поднять этот вопрос сначала в Политбюро, а потом и на пленуме. Когда там у вас была принята следующая программа?

– В восемьдесят шестом году. Но ее назвали всего лишь новой редакцией, и вообще эту бумажку никто всерьез не воспринял. Не та уже была обстановка в СССР.

– Вот-вот, типичный пример, к чему может привести затягивание с принятием необходимого решения. Поэтому ты мне, пожалуйста, эту программу скопируй. И снабди своими комментариями. И я разрешаю… нет, даже прошу – не стесняйся. Пиши все, что думаешь. Если тебе покажется, что цензурными словами какую-то мысль не выразить, выражай ее нецензурными.

– Сделаю, – кивнул я, для солидности выдержав паузу. – И кстати, одно соображение у меня уже есть.

– Сначала налей себе сока, раз уж не можешь пить, как человек, мне за двоих приходится отдуваться. Ну, за программу! Так что ты там хотел сказать?

– Вам понадобятся помощники, причем желательно не из идеологического отдела ЦК. Там можно будет показать только уже основательно проработанный документ.

– Хм… какой-нибудь общественный консультативно-созерцательный совет… – икнул Брежнев, – в смысле совещательный… а что, не помешает. Небось предложишь туда своего Ефремова?

– А кого же еще? Можно, правда, поговорить со Стругацкими.

– Вот и поговори со всеми, но сам свою часть тоже не откладывай. Программу и комментарии только на флешке, никаких распечаток. И коли ничего не пьешь, так хоть закусывай по-людски! Вон как физиономия-то осунулась за последний год. Давай, Вить, настала пора возвращаться с Луны на Землю.

В начале дороги до дома Антонов донимал меня комментариями к беседе с генсеком.

– Ни за что бы не поверил, если бы сам не видел твоими глазами – Леня Брежнев в роли начинающего антисоветчика! Охренеть и не встать. Вы, значит, теперь два сапога пара. Тут впору самого Маяковского вспомнить и слегка подправить – типа «вам с Леней общим памятником будет растоптанный в грязи социализм».

– Да успокойся ты! Никто твой социализм топтать не собирается – ни я, ни тем более Леня.

– Он скорее твой, чем мой, я-то давно при капитализме живу. Привык уже.

– Тогда тем более, я что, дурной – топтать свою же собственную вещь? Лучше поднять, отряхнуть и положить в укромное место, авось когда и пригодится.