Через час тренировка закончилась. Дама разбились на кучки, оживленно болтая, и покинули зал. Ашан дал Джардиру знак остаться, и они подошли к другим най’дама.

– У вас новый брат, – сообщил дама Хеват мальчикам. – Джардиру, сыну Хошкамина, всего двенадцать лет, но на его руках кровь алагай. Он останется и будет учиться путям дама, пока дама’тинг не сочтет его достаточно взрослым, чтобы носить черное.

Мальчики молча кивнули и поклонились Джардиру.

– Ашан, – подозвал дама. – Джардиру нужна помощь с шарусаком. Ты будешь его учить.

Ашан кивнул.

Джардир фыркнул. Най’дама? Учить его? Ашан его ровесник, а Джардир стоял в очереди най’шарумов за похлебкой впереди мальчишек на несколько лет старше.

– Тебе нечему учиться? – спросил Хеват.

– Вовсе нет, почтенный дама, – поспешно ответил Джардир, кланяясь священнику.

– Но ты считаешь, что Ашан недостоин тебя учить? В конце концов, он всего лишь най’дама, новичок, который даже не заслужил право говорить, а ты сражался среди мужчин на алагай’шарак.

Джардир беспомощно пожал плечами. Он считал именно так, но подозревал, что это ловушка.

– Прекрасно. Сразись с Ашаном. Когда ты его победишь, я назначу тебе более достойного наставника.

Новички расступились кольцом на гладком мраморном полу. Ашан встал посередине и поклонился Джардиру.

Джардир в последний раз глянул на дама Хевата и поклонился в ответ.

– Ашан, извини, – сказал он, когда они сошлись, – но я должен тебя победить.

Ашан молча принял боевую стойку шарусака. Джардир тоже, и Хеват хлопнул в ладоши.

– Начинайте! – крикнул дама.

Джардир бросился вперед, направив растопыренные пальцы в горло Ашана. Прием быстро выведет мальчика из боя и не причинит серьезного вреда.

К удивлению Джардира, Ашан ловко увернулся и пнул его в бок. Джардир растянулся на полу.

Он поспешно вскочил и выругал себя за то, что недооценил мальчишку. Он снова бросился в атаку, держа оборону, и сделал ложный выпад в челюсть Ашана. Когда най’дама прикрылся, Джардир развернулся и сделал ложный выпад локтем в печень. Ашан снова принял защитную стойку, и Джардир повторил разворот, чтобы сделать подножку, ударить най’дама локтем в грудь и сбить с ног.

Но Джардир подсек лишь воздух. Ашан схватил его за ногу и обратил силу инерции против него самого, применив именно тот прием, на который рассчитывал Джардир. Мальчик упал, и Ашан врезал локтем ему в грудь, вышибив дух. Джардир грохнулся на мраморный пол, ударившись головой, но попытался встать еще прежде, чем почувствовал боль. Он не позволит себя победить!

Не успел он встать на четвереньки, как из-под него выбили опору. Он снова ударился об пол, и Ашан наступил ему на поясницу. Най’дама поймал его за взметнувшуюся ногу и правую руку и с силой дернул, едва не выломав конечности из суставов.

Джардир завопил, перед глазами все поплыло от боли. Он открылся страданию и, когда его взор прояснился, заметил, что дама’тинг наблюдает за ним из тени арочного входа в зал.

Она покачала головой и ушла.

В глубине переходов Шарик Хора Джардир не отличал ночь от дня. Он спал, когда велели дама, ел, когда кормили дама, а в промежутках исполнял приказы дама. В храме было несколько даль’шарумов, которые учились на кай’шарумов, но най’шарумов, кроме Джардира, не было. Он был никем и сгорал от стыда, вспоминая, как Шанджат, Джурим и другие некогда повиновались его приказам, а ныне, быть может, прощались с бидо.

Первый год он был тенью Ашана. Най’дама молча учил Джардира выживать среди священников. Вовремя молиться, вовремя вставать на колени, правильно кланяться, правильно сражаться.

Джардир серьезно недооценил воинские навыки дама. Да, копья для них были заказаны, но даже самый слабый превосходил в рукопашном бою двух даль’шарумов, вместе взятых.

Впрочем, бой был понятен Джардиру. Он погрузился в учебу, перетекая из стойки в стойку и забывая о стыде. Даже когда ночью гасили лампы, мальчик часами оттачивал шарукины в темноте своей крошечной кельи.

Когда дубильщики сняли кожу с Мошкамы, Джардир и Ашан забрали тело и сварили в масле. Затем они выловили все кости и отбелили под солнцем на костяных минаретах, которые пронзали небо пустыни. Дживах’шарум наполнили слезами три флакона, оплакивая Мошкаму. Мальчики смешали слезы с лаком и покрыли им кости, прежде чем передать их ремесленникам. Мощи Мошкамы и слезы плакальщиц приумножат великолепие Шарик Хора. Джардир мечтал о дне, когда сам станет частью великого храма.

Были и другие занятия, не столь приятные и почетные. Каждый день он несколько часов учился грамоте, читал вслух Эведжах и переписывал слова палочкой в коробке с песком. Казалось бы, бесполезное искусство, недостойное воина, но Джардир помнил слова дама’тинг и усердно трудился, быстро освоив письмо. Затем он выучился математике, истории, философии и, наконец, рисованию меток. Последнее он изучал с особенным рвением. Его неодолимо тянуло все, что может навредить или помешать алагай.

Наставник Керан приходил несколько раз в неделю и часами учил Джардира сражаться копьем, а книжники дама – тактике и истории войны от Избавителя до наших дней.

– Война не просто доблесть на поле боя, – сказал дама Хеват. – Эведжах гласит, что война по своей сути обман.

– Обман? – переспросил Джардир.

Хеват кивнул:

– Как ты можешь сделать ложный выпад копьем, так и мудрый вождь в состоянии обмануть противника еще до начала битвы. Будучи сильным, он должен казаться слабым. Будучи слабым – готовым воевать. Собираясь ударить – рассеянным и отрешенным. Перестраивая войска – заставить противника поверить, что вот-вот атакует. Тем самым он вынудит его растратить силы и сбережет свои.

Джардир склонил голову набок:

– Разве не почетнее атаковать противника в лоб?

– Мы построили Великий Лабиринт не для того, чтобы бросаться на алагай в лоб. Победа – величайшая честь, и чтобы победить, необходимо хвататься за любые преимущества, большие и малые. В этом суть войны, а война – суть всех вещей, от низкого хаффита, торгующегося на базаре, до андраха, выслушивающего прошения у себя во дворце.

– Я понимаю.

– Обман зависит от секретности, – продолжил Хеват. – Если шпионы узнают о нем, они отнимут твою силу. Великий вождь должен скрывать свой обман от всех, кроме ближайшего круга, а порой и от него тоже, пока не наступит пора ударить.

– Но зачем вообще воевать, дама? – осмелился спросить Джардир.

– Что?

– Все мы дети Эверама. Наши враги – алагай. Нам нужен каждый человек, который способен держать оружие, и все же мы постоянно убиваем друг друга под солнцем.

Хеват посмотрел на Джардира, но мальчик не понял, с раздражением или одобрением.