— Мирил, я, кажется, не вовремя и…

— А здесь вовремя и не бывает, Грей. Всегда одно и то же — срочно, без объяснений и никакой благодарности. Что тебе надо?

— Нет, правда, Мирил, если ты предпочитаешь…

— Перестань, Коннор, — перебила она. — Хватит с меня реверсивной психологии. Все это я уже слышала сотни раз. Больше не пройдет. Если я не захочу что-то сделать, то никакая лесть не заставить меня передумать. А теперь выкладывай.

— Я ищу селенитовые камни, которые вам прислали из департамента полиции Бостона. Они исчезли. Камни связаны с убийствами фейри в Вейрде.

— Когда они поступили? — Я открыл файл и назвал даты. На другом конце зашуршала бумага. Потом послышался вздох. — Компьютер вышел из строя, так что заглянуть в журнал я сейчас не могу. Позвони через пару дней.

— Хочу предупредить, что пресса о камнях ничего не знает.

— Как вовремя! А я уже собиралась выступить с заявлением по местному радио.

Я принужденно усмехнулся.

— Ты лучшая, Мирил.

— Знаю, — сказала она и дала отбой.

Я медленно вернул телефон на место и посмотрел на Мердока.

— Я и впрямь был таким хреном, когда служил в Гильдии?

— Не знаю, знаком не был. — Я нахмурился. — В утешение скажу, что ты и сейчас изрядный хрен. — Мердок усмехнулся в ответ на мой недовольный взгляд. — Ну ладно, не изрядный.

Я махнул рукой и рассмеялся.

— Пусть так. Что было, то было. Хорошего мнения о себе не оставил. Но я исправляюсь.

— Мне пора. — Я проводил его до двери. Мердок никогда не прощается. В самом начале знакомства его манера уходить не прощаясь сильно меня коробила, но со временем я привык. Такая уж у него привычка. Мне же больше по душе завершенность во всем.

Вернувшись в кабинет, я постарался вспомнить, когда и чем обидел Мирил Диан. В Гильдии наши пути пересекались нечасто. Мой офис находился на десятом этаже, она же работала в архиве, что помещается в полуподвале. Общались мы чаще всего по телефону, когда я обращался к ней за информацией, связанной с тем или иным расследованием. Умна, хотя иногда немного мрачновата и замкнута, но дело свое знала отлично. Могла без запинки прочитать лекцию о политической ситуации в Британии в десятом веке и тут же дать подробную консультацию по вопросу разложения тел на поле битвы. Откуда ей было знать, например, какие части тела предпочитают вороны?

Реплика насчет жрицы-друидессы напомнила мне об одном из давних дел, касавшихся серийного убийцы. Маньяк жил на Кейп-Коде и своих жертв, прежде чем разделать их в ванне, держал на положении домашних животных. История же о поганках совершенно выпала из памяти. Чем больше я думал обо всем этом, тем больше убеждался, что отнюдь не всегда был внимателен и учтив по отношению к Мирил. В горячке расследования я обращался со всеми как с подчиненными и, очевидно, не раз и не два обошелся с ней излишне грубовато. Именно по этой причине я и отказался от предложения Кивы. Другое дело поработать с Мирил. Наверно мне это даже понравилось бы. Чего я точно не хотел, так это иметь дело с придурками вроде себя.

Итак, в течение нескольких дней мне несколько раз напомнили о былом самомнении, резкости, бесчувственности и самодовольстве. Но после выхода из госпиталя я уже не был таким, каким был раньше, когда служил в Гильдии. Глядя на прошлое со стороны, видишь жизнь по-другому. Да и себя тоже. Нет, чуда не произошло, и я не стал вдруг образцом благодетели и человеколюбия. Я слишком хорошо знал изнанку жизни и не мог притворяться, что в мире нет темной стороны. Но я уже не чувствовал за собой права распоряжаться другими по своему усмотрению. И понять это, открыть глаза мне помогла Бриаллен.

Я вернулся к компьютеру и снова развернул файлы. Легче всего жалеть себя, но меня всегда беспокоило, что будут думать обо мне потом. В моем распоряжении оставалось меньше суток, чтобы исправить ошибку природы и остановить сеющего смерть урода.

Проснувшись, я остался лежать в жидком, серовато-белесом свете, глядя в потолок, ощущая едва пробуждающееся и пока еще неясное томление, схожее с тем, что бывает после отказа от наркотиков. За те несколько дней, на протяжении которых я выполнял утренний ритуал, организм успел синхронизироваться с рассветом, привыкнуть к тому приятному ощущению, что дает прикосновение к обнаженному телу солнечных лучей, пробуждающих его и заряжающих бодрящей новой энергией. В детстве, когда я только учился этому ритуалу, прошло несколько недель, прежде чем телесная сущность настроилась на суточный ритм солнца. Теперь же все происходило быстрее, как простая переустановка будильника.

Я поднялся к постели и встал перед окном, опустив голову и сложив руки на груди. Диск солнца прорезал горизонт, и его теплый свет коснулся моего лба. Я глубоко вдохнул и поднял руки. Я не помнил, какое удивительное ощущение легкости приносит этот обряд, пока не начал повторять слова древнего гэльского пеана, сопровождая их простыми, но эффективными упражнениями, пробуждая уснувшие мышцы. Когда и почему я перестал это делать? Как могло случиться, что выполнение столь элементарной, но действенной процедуры сделалось для меня чем-то неважным и излишним? К тому моменту, когда солнце на мгновение замерло, словно сделав передышку, на краешке горизонта, я завершил песнопение заключительной позой — голова откинута назад, руки опущены и повернуты ладонями вовне, лучи светила сосредоточены на груди, центре моей сущности.

И все же стоя под душем, я не мог не ощущать на плечах тяжести того бремени, что принес с собой наступивший день. Вторник. Слово это снова и снова возникало в мозгу. Вполне обычное и нейтральное для большинства людей, в моем сознании оно отзывалось тревожным эхом притаившейся где-то близко опасности. Прошла неделя с того дня, как я стоял в темном переулке, склонившись над телом с вырванным сердцем. Сегодня кровавый цикл мог повториться. Я вытерся насухо полотенцем, взял чашку с кофе и перешел в кабинет.

Первым делом нужно позвонить Мердоку, узнать, как обстоят дела с кандидатом на роль приманки. В офисе его еще не было — слишком рано. Я не стал звонить ни домой, ни на бипер, а оставил сообщение. Хорошо бы найти Танси и предложить ей, если пожелает, понаблюдать за нашей операцией. Я достал из холодильника светляка, сжал в ладони и тут же почувствовал, как оживает — на удивление быстро! — крошечный замерзший комочек. Его я отправил к Джо с поручением найти Танси и ждать меня в условленном месте.

Следующий пункт — позвонить в Европу, пока еще не поздно. Заграница это почти всегда восток, а значит, на связь нужно выходить до полудня — иначе все просто разойдутся по домам. Плохие парни — народ несознательный и подстраиваться под мой график не станут.

В базе данных Авалона значилась Черил Этуорт, женщина, родившая мальчика по имени Уильям и проживавшая, согласно последним имеющимся данным, в Англии. Отцом был фейри. В Штаты она приезжала в 1960-е, следовательно теперь ей должно быть около шестидесяти пяти. Отделение Гильдии в Лондоне никогда не отличалось большим порядком в том, что касалось бумажной работы, но поскольку иные на Британских островах пользуются в некотором смысле привилегированным положением, скрывать свою связь с бывшим любовником Этуорт вроде бы ни к чему. Исходя из этого предположения, я позвонил Рори Дину, старому приятелю по далеким и смутно запомнившимся пьяным вакханалиям начала девяностых. Должков за ним накопилось немало, и тянули они отнюдь не на кружку пива. После нескольких попыток и долгих блужданий по системе голосовой почты я услышал наконец бодрый баритон Рори, извещавшего, что он ушел на ланч. Я оставил сообщение с изложением просьбы, призывом поторопиться и обещанием нанести визит.