litbaza книги онлайнСовременная прозаИмя мое - память - Энн Брешерс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 75
Перейти на страницу:

— Что?

— Откуда ты был родом до этого?

Вопрос был странным, и я подумал, что, вероятно, он догадывается, что я не совсем из Равенны. Полагаю, в те годы я придавал большое значение своему общественному положению.

— Я родился в трех лигах к востоку от города, — словно оправдываясь, ответил я.

Бен кивнул. В его манере говорить не ощущалось ни настойчивости, ни требовательности.

— Но до своего рождения в трех лигах к востоку от Равенны откуда ты был родом?

Я онемел от изумления. До сих пор помню, как у меня в голове закружился водоворот мыслей. К тому моменту я уже много раз успел побывать среди живых. Я понимал, каким странным и даже нелепым подчас казался. Поскольку основная часть моей потаенной жизни протекала в дальних уголках сознания, мне никогда не приходило в голову, что к ним может подобраться посторонний человек. Возможно ли, чтобы Бен был таким же, как я? Неужели он помнит многие вещи? Я настолько привык скрывать все, что не мог выговорить ни слова.

Бен смотрел на меня с любопытством.

— Это Константинополь? Знаю, что ты должен был пробыть в том регионе какое-то время. Это было раньше? Наверное, в Греции?

Я анализировал его слова. Может быть, подошло бы обычное толкование?

— Я не ходил в Константинополь… на этом флоте, — медленно вымолвил я.

— Я не имею в виду тебя теперешнего, но прежнего. Я, например, до Неаполя родился в Иллирии, а до того — в Ливане.

Я затаил дыхание, не совсем понимая, сплю ли я, бодрствую или умер. Моряки любили рассказывать про заколдованные участки моря, сводившие с ума нормальных людей. Я вдруг забеспокоился, не дурачат ли меня.

— Не понимаю, о чем ты, — произнес я.

Голос мой звучал так напряженно, что я едва его узнал.

У Бена было простодушное лицо.

— Я почти не встречал таких, как ты… как я… почти не встречал. Я приходил на эту землю много раз. Может, я ошибаюсь, но, думаю, нет.

— Как ты?

— Как я в смысле памяти. Люди редко помнят то, что происходило до их рождения. Некоторые могут вспомнить лишь одну или две прошлые жизни, а у других остаются лишь обрывки воспоминаний. Но у тебя, полагаю, память глубокая.

Я огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что мы одни. А потом поднял взгляд к луне и звездам, как бы устанавливая с ними связь.

— Да, ты прав, — сказал я.

Бен кивнул. Я не заметил в его глазах торжества. Он никогда в этом не сомневался.

— Половина тысячелетия. Или больше?

— Да, примерно так.

— Где ты начинал свой путь?

— Впервые я родился близ Антиохии.

— Это логично, — откликнулся он, глядя поверх моей головы на восток, где солнце только-только начинало подниматься из океана.

— В каком смысле?

Бен отмахнулся от какой-то мысли и вновь остановил взгляд на мне.

— Уже почти рассвело.

Этим он хотел сказать, что в любой момент придет наша смена. Его лицо выражало сочувствие. Бен догадался, что для меня завершение разговора более мучительно, чем было его начало.

— Как ты узнал? — воскликнул я. — Обо мне?

— Не могу толком объяснить. Просто… я знал.

Вот так я выяснил о необыкновенных способностях Бена, почти не имея возможности раскрыть их до конца.

Бен очень стар. Неизвестно, сколько он прожил. Иногда я думаю, что он, подобно Вишну, держит в голове всю историю человеческого опыта, но я не уверен, что сам он знает, когда появился на земле. Однажды он рассказывал мне, что его первое воспоминание было связано с перекрытием реки Евфрат, но в воспоминаниях такого рода он скорее руководствуется эмоциями, чем фактами. Если Бен действительно держит в голове нашу историю, то, боюсь, она была вверена скорее поэту, чем историку.

— Все это в итоге метафора, не так ли? — однажды сказал он с мечтательным выражением лица.

— Разве? — усмехнулся я.

Бен настолько стар, что его память устроена не так, как у всех. Даже не как у меня. Много позже он стал большим поклонником Льюиса Кэрролла. Он любил также Упанишады,[2]Аристофана, Чосера, Шекспира, Тагора, Уитмена, Борхеса, Э. Б. Уайта и С. Кинга. Когда я донимал его расспросами о том, как он узнал о чем-то, чего знать не мог, Бен процитировал Кэрролла: «Плоха та память, которая обращается только назад».

Однажды он сказал мне, что считал своим первым именем имя Дебора, но не был в этом уверен. Зная, насколько важным для меня стало мое имя, я спросил его, не хочет ли он, чтобы я называл его тем именем, но он ответил: нет, он уже не Дебора.

Мы с Беном совершили три морских перехода и имели возможность обсудить многое. Третье и последнее путешествие состоялось в Александрию, что побудило Бена высказать забавные отрывочные наблюдения по поводу Юлия Цезаря, Марка Антония и Клеопатры, а также Птолемея — ее мерзкого младшего брата, бывшего притом ее мужем. Я осознал, что не стоит пытаться понять в буквальном смысле механизм его прошлого или памяти. Прямой вопрос никогда не порождал прямого ответа. (Позже одной из его любимых строчек из Эмили Дикинсон стала: «Всю правду скажи — но скажи ее — вкось».) Слушать его причудливые восхитительные рассказы было настоящим наслаждением.

Бен отличался самым жизнерадостным нравом среди известных мне моряков и искренней преданностью своему непритязательному труду. Никогда я не видел, чтобы человек был так поглощен завязыванием узла. Вероятно, самым тяжелым переживанием моей жизни на море было узнать о том, что где-то на темных задворках Тиры Бена избили до крови два пьяных копьеносца. Он так и не приобрел подходящий для матроса темперамент.

После третьего путешествия он исчез, и мы увиделись только через несколько сот лет, но ранее у нас состоялся разговор, надолго оставшийся в моей памяти.

Однажды тихой ночью в сотне лиг от побережья Крита я принялся рассказывать ему о Софии. Вспомнил о первой роковой встрече и поведал Бену обо всех последующих. Не могу описать волнение, которое испытывал при общении с человеком, похожим на меня, — ведь с большинством людей я почти не делился своими переживаниями. Не заботясь об объяснениях и оправданиях, я перескакивал с одного места своей долгой истории на другое. Чувствовал себя пианистом, который был вынужден играть на немногих белых клавишах в середине, но которому наконец разрешили пробегать пальцами по всей клавиатуре.

Я окончил рассказ нашей недавней встречей в маленьком домике Софии у подножия утеса в Центральной Анатолии, когда я был ребенком. Однако Бен постоянно возвращался к той части моей саги, где упоминался Иоаким. Он снова и снова просил меня повторить ее.

Мне это порядком надоело. Хотелось говорить о Софии, а не о брате. Но Бен требовал все детали моей истории, начиная с вражды в моей первой жизни и заставляя меня вспоминать каждую подробность моей смерти от удара кинжалом, последовавшей через две сотни лет. Он закрывал глаза, словно видя все это воочию.

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?