— Поздно ты заговорил! Сейчас мы либо достанем еды, либоумрём. Придётся красть или гибнуть. Поэтому мы вернёмся и заберём, столькопищи, сколько нам надо, а если погибнем, так давайте сделаем это смело и в бою!

— Надеюсь, Саргас сохранит нас, — прошептал Гром.

— Я тебе уже много раз говорил: забудь про Саргаса! Самиразберёмся со своими бедами! — Фарос выглянул из пещеры. — Скоро закат, небудем тратить впустую ещё один день. Я пойду осмотрю окрестности.

Гром и Валун вскочили, намереваясь пойти тоже. Фарос лишьпокосился на них и пожал плечами. Три минотавра осторожно направились к лагерю,опасаясь дозорных, расставленных Сахдом на ближайших высотах. К ночи ониподобрались достаточно близко, чтобы видеть то, что происходило за оградой.

Рабы возвращались с шахт, шатаясь от усталости, людоедызагоняли их в бараки, а сами шли в хижины и палатки. Наблюдая из-за небольшойгряды камней, беглецы ждали, пока окончательно стемнеет, когда до них донёссяхриплый клёкот — над лагерем закружили большие чёрные вороны.

Вороны. Самые жадные и нетерпеливые стервятники всегдаслетались к месту пыток, назначенных Сахдом. Надсмотрщик взмахнул кнутом,вынуждая всех рабов наблюдать за его кровавым шоу…

От этих воспоминаний рот Фароса наполнился горечью. Онзнаком показал остальным на маленький выступ утёса, где они будут вбезопасности.

— Пригибайтесь ниже! — прошептал он, не спуская глаз состервятников.

Фарос первым залез наверх, имея возможность осмотреть весьлагерь. Порыв ветра запорошил его глаза острыми песчинками, он быстро протёрглаза, но то, что он увидел с высоты, ему положительно не нравилось. Не зрястервятники могли засечь запах гниющего мяса с расстояния в несколько миль.

— Видишь? — спросил Сахд Фароса на своём ужасном общем. —Они научились! Теперь и ты научишься!

Многие из рудокопов трусливо упали на колени, другие сотвращением отворачивались…

Недалеко от того места, где расположились беглецы, быливбиты десять деревянных шестов. Десять отрубленных голов, насаженные на них,смотрели в том направлении, куда скрылись минотавры в ночь набега.

Старик, юнец, женщина — Сахд выбирал первых, попавшихся подруку. Фарос мог вообразить ликование, с которым людоеды поднимали на верёвкахужасные символы, он почти слышал их грубый демонический смех. Сахд не простоказнил, он глумился над расой минотавров в целом, ведь рога жертв были сломаныударами молота.

Обламывание рогов было ужасным позором, во сто крат хужесмерти. Сахд посылал жертвы в загробный мир, лишив отличительного знака, по которомуПервый Рогатый отберёт своих возлюбленных детей.

Рядом с десятью занятыми шестами стояло десять пустых какочевидное послание от главного надсмотрщика. Следующий налёт неминуемо долженбыл вызвать мгновенное заполнение «вакантных» мест.

— Что там? — осторожно прошептал Гром, лежащий ниже. — Чтоты видишь?

— Ничего. — Фарос быстро пополз обратно. — Ждём до полнойтемноты, потом крадёмся в хижину с припасами.

Но, видно, что-то в поведении Фароса насторожило Грома,поэтому он неожиданно бросился вперёд и залез на место юноши.

— Фарос… — начал Валун.

— Рога Саргаса! — задохнулся Гром. Посмотрев на него,замершего на выступе, Фарос тихо прорычал:

— Почему бы тебе не заткнуться?!

Гром медленно вернулся, поражённый и молчаливый.

— Да что такое? — дёрнулся Валун. — Что вы там увидели?

Гром сдавленно поведал об увиденном. Валун молчал, слушая осломанных рогах и мёртвых головах, нервно притрагиваясь к собственномууцелевшему рогу.

— И что теперь? Что делать?! — вскричал Гром.

— Почему бы тебе не поинтересоваться у Саргоннаса? — ядовитоспросил Фарос. — Те несчастные теперь за пределами нашего мира, никто изсмертных им уже не поможет.

— Ты заходишь слишком далеко, Фарос! Сахд приговорил их безвсякого права на то…

Но Фарос, не обращая на него внимания, смотрел в небеса,затем резко бросил:

— Все ещё слишком светло. Скоро стемнеет, и людоеды улягутсяспать… Так вы хотите есть или умереть?

Гром посмотрел на Валуна. Тот некоторое время изучал своигрязные ногти, затем кивнул. Тогда Гром тяжело вздохнул и тоже мотнул головой:

— Как скажешь, Фарос…

«Интересно, — подумал юноша, — если я уже не помышляю омести за погибшую семью, то почему должен беспокоиться о двух обречённыхрабах?»

Нога Валуна только начала заживать, поэтому он стоял начасах, осматривая окружающие скалы. Они договорились, что если однорогийминотавр заметит что-то опасное, то закричит голосом одной из ночных птиц, чтожили выше в горах.

Сможет ли это помочь Фаросу и Грому, никто точно не мог бысказать, и был только один способ это проверить. Раненая нога Валуна толькозамедлила бы их продвижение, поэтому Фарос специально изобрёл для него такоебезопасное задание.

Первый осмотр показал, что стражу на постах удвоили, поэтомуФарос повёл Грома к старому каменному мосту, под которым текла рекарасплавленной лавы. Никакой минотавр не смог бы перепрыгнуть через этотбагровый, в чёрных заплатках поток, а с другой стороны дежурили три людоеда смередрейком. От реки шёл удушливый жар, долго находиться рядом с ней былоневозможно. Минотавры мгновенно покрылись потом, мех свалялся и лип к телу.Гром недоумевал, какой хитрый план придумал Фарос и как им удастся пересечь этупреграду.

— И что теперь? — не выдержал он после того, как оба беглецанесколько минут молча изучали противоположный берег. От лавовой реки шёлнеумолчный грохот, поэтому можно было не шептать, а говорить в полный голос.

— Я выманю часовых, а ты бери это. — Фарос сунул в руку Громукинжал. — Будь готов ударить по моему сигналу.

— Но…

Однако Фарос уже поднялся во весь рост и вышел на открытоепространство. Как только людоеды заметили его, юноша зашатался, припадая наодну ногу, и начал лихорадочно оглядываться и вести себя, как будто тяжелоранен или сошёл с ума.