Члены нового Конгресса, избранные против Скаддера, принесли клятву проводить конституционные реформы, чтобы предотвратить потерю личных свобод по любым причинам. Как следствие, было предложено несколько сотен поправок в первые же дни сессии. Парламентские тупики привели к очень умному законодательному маневру. На съезде партии борцов за свободу личности было принято решение, что небольшой комитет из делегатов партии предложит съезду поправку в виде новой конституции, которая, будучи принятой и одобренной, заменила бы прежнюю конституцию полностью. В комитет вошли пятеро мужчин и одна женщина, все без исключения — великие умы. Сайрус Филдинг, Роза Вайнштейн, Джон Делано Рузвельт, Людвиг Диксон, Джозеф Берзовский, Колин Макдональд. Филдинг осуществлял надзор и распределял работу. Жаль, что у нас нет времени подробно обсудить их дискуссии. Они трудились днем и ночью почти четыре месяца. К счастью, у нас есть полная запись всех заседаний, которую ты можешь изучить по своему желанию, и, кроме того, имеется ряд прекрасных резюме этого материала. Они представили свой отчет съезду двадцатого апреля 2028 года, после чего дебаты продолжались еще три недели. Но члены комитета выполнили свою работу столь качественно и, в частности, столь умело сохранили формулировки исходного документа, что новые поправки были утверждены съездом в неизмененном виде и представлены на голосование в виде единого законопроекта, подписанного каждым участником съезда. Принятие законопроекта, разумеется, было предрешено. Он был одобрен тридцатью семью штатами двенадцатого ноября 2028 года.

Я не стану вдаваться в детали документа, но некоторые нововведения стоит сегодня упомянуть. Самое важное — новое ограничение на власть правительства. Ни один закон не может считаться конституционным, если лишает хотя бы одного гражданина какой-либо свободы действия, не препятствующей равной свободе действия другого гражданина. Прошу простить, я плохо это сформулировал. Вот формулировка новой конституции: каждый гражданин имеет свободу совершать любое действие, не ограничивающее равную свободу другого гражданина. Ни один закон не будет запрещать какое-либо действие, не вредящее физическому или экономическому благополучию другого человека. Никакое действие не будет нарушением закона, если не наносит подобного вреда или не имеет явных последствий, связанных с подобным вредом.

Ты понимаешь важность последнего пункта? До той поры у преступления было две составляющих — акт его совершения и намерение. Теперь помимо намерения и действия появилась третья составляющая — вред, который должен быть в каждом случае доказан. Последствия этого изменения сложно переоценить. Оно навсегда утвердило американский индивидуализм, потребовав от государства в каждом случае оправдывать свое вмешательство в дела человека. Более того, правомерность должна основываться на измеримом ущербе или потенциальном ущербе для одного человека или нескольких. Пострадавшей стороной может быть школьница, получившая травму или подвергшаяся опасности из-за беспечного водителя, а может быть каждый человек штата — в результате разглашения военных тайн или манипулирования ценами на продукты массового потребления, но не может быть некий бездушный суперчеловек, воплощение государства или его величество закон. Новая конституция уменьшила государство до его истинных размеров, стала инструментом на службе индивидуума, а не божеством, которому поклоняются и которое прославляют. А самое главное — она положила конец притеснениям меньшинств посредством банальной заплесневелой лжи о том, что большинство всегда право.

В другом разделе конституции определяются юридические лица и устанавливается, что у них нет никаких прав помимо ситуаций, когда они представляют права физических лиц. Юридическим лицам не может быть нанесен ущерб. Действие, совершенное против юридического лица, должно нанести доказуемый ущерб физическому лицу, чтобы считаться нарушением. Эта поправка подрезала крылья корпоративным фондам, грозившим заменить людей из плоти и крови.

Была определена и новая гражданская свобода, право на личные дела. Ты поймешь ее лучше, когда изучишь кодекс обычаев. Другие реформы, в большинстве своем очевидные — прямые выборы Президента, новое определение общего благополучия, упрощающее коррекцию курса в меняющемся мире. Произошли и важные изменения в методах законодательной деятельности. Палата представителей получила право принимать законы в обход вето, наложенного Сенатом. Обсуждалась полная отмена Сената или, как вариант, его реорганизация с целью пропорционального представления, однако какой-то мутный параграф исходной конституции не позволял сделать этого без единогласного одобрения всех штатов. Возможно, самое яркое изменение — власть главы правительства инициировать законодательный процесс и настаивать на рассмотрении инициатив. Согласно этому положению Президент при помощи своих советников может создавать проекты законов, которые автоматически вступают в силу через девяносто дней, если их не отвергнет Конгресс. Разумеется, исчисление этих девяноста дней происходит только в то время, когда Конгресс заседает.

— А что, если Конгресс на каникулах?

— Президент может созвать его по своему усмотрению.

— А если вопрос настолько важный, что нельзя ждать девяносто дней?

— Конгресс может принять решение сразу, если есть такая необходимость. Иногда об этом просит Президент.

— А Конгресс при этом утратил свои полномочия на инициативу в законодательстве?

— Нет-нет, ни в коем случае. Он мог принимать любой закон по желанию и отвергать любой закон по желанию. Но если случался глобальный раздрай, любая из ветвей правительства имела право потребовать немедленных общих перевыборов. Президент мог распустить Конгресс, а Конгресс выказать Президенту недоверие. По последнему вопросу голосование проводилось только Палатами, Сенат не участвовал. Это лишь одно из серьезных изменений. Новая конституция требовала переформулирования всех законов каждые десять лет и строго предписывала всем законодателям применять простой язык и избегать абстракций. Так появился способ признавать законы не имеющими силы просто потому, что они не были написаны понятным английским языком.

— Вот это мне нравится, — отозвался Перри. — Я всегда считал, что законники намеренно напускают тумана своей многозначительной болтовней. В школе у меня был курс по составлению приказов. Официально считалось, что это языковой курс, связанный с сочинительством, только критерием оценки служил не стиль и не литературные достоинства, а то, насколько однозначным является смысл документа. Полагаю, большинству законников пошло бы на пользу, пройди они этот курс.

— Уверен, что так. Что ж, Перри, вроде бы мы со всем разобрались. Последние шестьдесят лет в основном примечательны развитием и ростом, которые тебе будет лучше всего оценить собственными глазами. Прошу меня простить, я отправляюсь спать.

— Здравая мысль. Но прежде позвольте поблагодарить вас за ваши старания. Вы проявили великое терпение.

— Не стоит благодарности, сынок, мне это и самому весьма понравилось. В ближайшем будущем хотелось бы подробно расспросить тебя о твоем периоде. Ты окажешь мне огромную услугу, поделившись подробными и точными личными воспоминаниями о времени, в котором жил.