Возмутился даже Пейнтер, а Кэт просто смотрела на экран ледяным взглядом.

Грей подался вперед, стараясь не показывать крайнего удивления. Может, дело было в титуле «монсеньор», но на краткий миг Грею показалось, будто в кадре – Вигор Верона, его призрак. Однако незнакомец приблизился к камере, и Грей понял, что обознался. Облаченный в полагающуюся по сану одежду, монсеньор был примерно того же возраста, что и Вигор: лет шестьдесят – семьдесят, – и носил такую же тонзуру, обрамленную венчиком седых волос.

– Монсеньор Себастиан Ро, профессор нашего института и давний член intelligenza. Можете говорить при нем без утайки.

«Как будто у нас был выбор, пока ты не сказал».

Заняв место Бейли, монсеньор застенчиво улыбнулся.

– Судя по вашим лицам, отец Бейли не предупредил о моем присутствии. – Он сердито взглянул на священника. – Кто-то однажды сказал мне, что молодежь считает стариков дураками, тогда как старики точно знают, что молодые – дураки.

Грей невольно улыбнулся. Этот человек даже разговаривал как Вигор.

– Прошу простить, – снова обратился к собеседникам монсеньор Ро, – мой поучительный тон. Я сорок лет преподаю и не в силах удержаться перед аудиторией.

Откашлявшись, он приступил к делу:

– Чтобы оценить важность предмета, найденного на замерзшем корабле, прежде нужно понять, насколько он редкий. Никто точно не знает, кто изобрел первую астролябию, устройство, совмещающее в себе карту звездного неба и аналоговый компьютер, способный определять положение звезд, время восхода и захода солнца и даже морские пути. Однако многие считают, что первую астролябию изобрели греки во втором веке до нашей эры. Возможно, Аполлоний или Гиппарх. Позднее, во времена золотого века ислама на Ближнем Востоке, астролябии довели до совершенства. Хотя и они оставались по своей природе плоскостными. Позвольте, я покажу.

Ро набрал команду на клавиатуре, и в углу экрана всплыло окошко с изображением: позолоченный диск, покрытый стрелками, дисками и надписями.

– Вот как астролябии выглядели вплоть до девятого века. Затем предположительно ан-Найризи, мусульманский математик, изобрел сферическую астролябию. Единственный найденный экземпляр подобного устройства хранится в Музее истории науки при Оксфордском университете.

Он набрал еще команду, вызывая на экран изображение потускневшего бронзового шара, покрытого выгравированными символами, арабскими цифрами и созвездиями. Все это окружали выгнутые стрелки и узорчатые обручи.

– Этот артефакт датируется пятнадцатым веком, а изготовлен был, скорее всего, в Сирии. Самая интригующая деталь – подпись в его основании.

Ро вызвал на экран изображение нижней части шара, где слабо угадывались слова.

– Тут написано, что это работа Мусы.

Грей встал, чтобы присмотреться получше.

– Муса? Это имя мастера?

Ро смотрел с экрана прямо на Грея.

– Все так думали, но если глубже изучить историю…

Тут его перебил Бейли:

– Предлагаю все же вернуться к актуальным деталям, пока мы не затерялись в прошлом.

Грей прищурился. Бейли явно скрывал некий козырь в рукавах сутаны.

– Астролябия из Гренландии, – продолжал священник, – вторая в мире. Одно это делает ее ценной. Однако наша сфера еще и важная деталь карты, похищенной с корабля. Фактически это ключ. Вот почему мы просили доставить его в Рим. Хотели выяснить, что он предвещает, на что указывает.

Пейнтер встал и подошел к карте Гренландии, на которой в реальном времени отображались поиски пропавшей субмарины. Он указал на самолет, отделившийся от группы и направляющийся через Атлантику на восток.

– На борту этого самолета Ковальски, Мария и доктор Макнаб. Они уже летят с артефактом в Ватикан.

– Мы бы хотели видеть и вас, коммандер Пирс, – сказал Бейли. – Серебряная астролябия – лишь кусочек головоломки, некоторых деталей по-прежнему недостает. Нам пригодились бы ваши уникальные способности.

«Вот теперь я вижу логику».

Именно за редкую проницательность Грея и взяли в «Сигму». В детстве он постоянно разрывался между противоположностями: мать преподавала в католической школе и в то же время была состоявшимся ученым-биологом. Отец, став инвалидом в зрелом возрасте, принял вынужденное положение домохозяйки. Возможно, воспитание в такой семье и заставило Грея смотреть на вещи под разными углами, искать равновесия и не впадать в крайности. Или же способность видеть скрытые от других закономерности досталась ему от рождения, с ДНК.

«Вот зачем я нужен Бейли».

– Пока я не согласился отправиться в Рим, – произнес Грей, – хотелось бы знать, куда эта карта ведет. Полагаю, что вы в общих чертах это знаете.

Огоньки в глазах Бейли вспыхнули ярче.

– Вы наверняка уже это поняли, коммандер. Иначе вам лучше остаться дома.

Интересно, подумал Грей, дать священнику по морде – это смертный грех? Впрочем, Бейли был прав, Грей уже сам догадался.

– Этот корабль перевозил необычный груз, нечто ужасное, заправленное летучим радиоактивным составом…

Ро кивнул.

– Вероятно, это некая форма греческого ог…

Бейли вскинул руку.

– Давайте не будем перебивать коммандера Пирса.

Ро покачал головой. Молодой выскочка явно начинал раздражать его так же, как Грея, но монсеньор просто скрестил руки на груди.

Грей продолжил:

– Механическая карта сконструирована как некий навигационный прибор. Он должен был привести корабль к источнику смертоносного груза.

Улыбка Бейли сделалась шире.

– Именно. И дабы выманить вас из лона отцовской ответственности, я назову этот источник.

Грей вздохнул, устав от игры в загадки.

– Что же это?

– Создатели карты обозначили его как Тартар.

– Тартар? – нахмурившись, переспросил Кроу. – Греческий ад?

Грей вспомнил описание того, что вырвалось на свободу из трюма корабля. Название подходило как нельзя кстати.

Бейли кивнул.

– Только помните, что Тартар – не просто греческая юдоль пыток и страданий. Это еще и уголок Аида, в котором заключили титанов. Чудовищных богов, предшественников олимпийцев. Существ невероятной силы, огненных разрушителей.