У кабинета его с утра ждал сюрприз – юная абитуриентка в куртизанки, свиристелка собственной персоной.

– Привет, как дела? – спросил Хром, звеня ключами, открывая кабинет. Афанасия Никитича не было – он с утра уехал решать какие-то проблемы с зерном. – Заходи.

– Нормально, – ответила девочка.

– Ну, надумала, – Александр напряг память, – Татьяна?

– Надумала, я согласна работать.

– Вот это уже слова не девочки, но… ладно, забудь. Умеешь что?

– Я же сказала, что школу не закончила.

– Склонность у тебя к чему-нибудь есть? Математика там, гуманитарные науки? Может, ты пишешь хорошо?

– Я шить умею.

– Вот как. Мария Степановна, – крикнул Хром, – зайдите, пожалуйста.

Секретарь вошла.

– Оформите одну вакансию в ткацкую мастерскую на полугодовые курсы. Со сдачей квалификации.

– Но, Александр Михайлович…

– Исполняйте, – мягко, но твёрдо сказал Хром. – Ну вот и всё, Таня, возьмёшь у Марии Степановны справку, обучишься, получишь квалификацию. Теперь всё от твоего старания зависит. Это, конечно, не такие лёгкие деньги, как у шлюхи, но поверь, зарабатывать их гораздо приятнее.

– Это всё? – как-то неуверенно спросила Таня.

– А ты что думала: я от тебя потребую что-нибудь в духе той профессии, на которую ты приходила у меня разрешение попросить?

– Ну… вы красивый, Александр Михайлович, – девочка кокетливо улыбнулась, но глаза были честными и доверчивыми.

Александр от такой простой, но искренней похвалы не смог сдержать улыбки.

– Александр Михайлович, а приходите к нам в гости, – вдруг предложила девочка. – Мама будет рада и братишка тоже. Приходите, правда.

– Спасибо, Таня, но я очень занят.

– А когда освободитесь? – непосредственно продолжила настаивать девочка. – Мы на севере живём, на Кировской улице, ну на том, что от неё осталось. Её ещё переиначивают в Кедровую. Так красивее, по-моему.

– Конечно, кто такой Киров, никто не знает, а про кедр догадываются, наверное. Там стена близко. Не страшно?

– Нет. Рядом Развалины, беспокойно немного, зато солдаты постоянно дежурят, никто в обиду не даст.

– А что, бывало?

– Сразу после Прорыва разное случалось, а теперь нет, – Таня взглянула как-то преданно и с надеждой. – Благодаря вам, Александр Михайлович. И с работой вы мне помогли ещё. Правда, приходите к нам в гости, у мамы варенье есть, неприкосновенный запас. А тут будет повод открыть.

– Да не так уж много я этой справкой для тебя сделал, – Ахромееву вовсе не улыбалось объедать и без того бедную семью.

– Как, а пенсия? – сказала Таня и сама испугалась своей наглости.

– Ах да, спасибо, что напомнила. Как, говоришь, твоего отца звали?

– Максим Камышов. Он был командиром группы разведчиков! – с гордостью сказала Таня.

И увидела как переменился в лице Хром.

– Что такое, Александр Михайлович? Вы знали его?

– Я стараюсь запоминать всех разведчиков по фамилиям, – абсолютно честно ответил Хром. – Но о гибели твоего отца я не слышал.

– Ну там какая-то странная история произошла. Мама толком не объяснила. Документы потеряли, что ли. Вы разберётесь?

– Я разберусь, не переживай.

В голосе Хрома слышалась неприкрытая угроза. Выждав минут пять после ухода Тани, он рысцой спустился по лестнице на второй этаж в экономический отдел. Открыл дверь кабинета заведующего. Лысоватый, полноватый Пархоменко удивлённо и испуганно воззрился на коменданта.

– Пархоменко, – рыкнул Хром. – Почему семья погибшего разведчика не получает положенную пенсию и довольствие, что за бардак?

– А, эм, я не знаю, товарищ комендант, а что за разведчик?

– Максим Камышов, позывной Баюн, командир группы.

– Да? Хорошо, я узнаю и всё вам сообщу в ближайшие…

– Сейчас! – рыкнул Хром.

– Ага, да, понял, – Пархоменко принялся заполошно крутить рычаг телефона. – Зоя, срочно мне постановление по погибшему разведчику. Максим Камышов, позывной Баюн. Ка-мы-шов. Да. Очень быстро. Вот, – начфин расплылся в улыбке, – через десять минут все будет, посидите пока. Чай, кофе… а, всё понял, подождём.

Через десять минут и впрямь в кабинет вбежала слегка растрёпанная, но симпатичная секретарша. Передала папку Пархоменко, тот, раскрыв её, изрядно повеселел:

– А, ну я же помнил, история ещё была нехорошая, а я уж подумал… Всё в порядке, Александр Михайлович. Максим Камышов погиб, но он погиб, отбывая наказание за правонарушение, на торфяных разработках.

– Как погиб?

– Ну в донесении написано, что кабан его того… смертельно ранил. А на тех, кто погиб будучи штрафником, не распространяются пенсии и прочие льготы семьям в случае утраты кормильца и так далее. Так что всё по… Что-то не так, товарищ комендант? – испуганно спросил начфин, смешавшись под взглядом Хрома.

Александр опёрся руками на стол, наклонился и медленно проговорил:

– И кто же отдал такой приказ?

– В-вы-ы.

– Так, ясно. Семью Камышовых восстановить во всех льготах. Начать насчитывать пенсию с момента гибели Баюна. Исполняйте.

Несколько опустошённый и озлобленный, Хром вернулся к себе в кабинет, там уже работал его зам Афанасий Никитич, фактически руководивший всей Администрацией.

– Афанасий Никитич, – спросил Хром, – это вы приказали не ставить на довольствие семьи штрафников, если те не успели отбыть срок наказания?

– Я.

– А почему вы со мной не посоветовались?

– Саша, я принёс тебе документ на подпись, ты подписал приказ два с лишним месяца назад. Я решил, что ты с этим согласен.

Спокойный, уверенный взгляд. Уверенный в своей правоте.

– Отмените этот приказ. И на будущее: если решите проводить такие радикальные изменения, посоветуйтесь сначала со мной. Хорошо?

– Ты комендант, Саша.

– Александр Михайлович, – вошла в кабинет секретарь. – Вам сообщение от вашего товарища в группе поиска.

– Сэнсэя?

– Да.

– Хорошо, сейчас прочту. Афанасий Никитич, я в штаб. Вы тут за старшего, а о других приказах мы с вами ещё поговорим.

Сэнсэй доложил, что след нелюдей пропал, как в воду канул. Хотя он предполагал, что те просто накрутили петли, а разведчики не смогли их распутать.

«Не разведчики, а псы Анны», – мысленно поправил Хром, но Сэнсэя понимал – кто станет кляузничать на свою любимую. Через пару часов пришла другая, много более печальная новость: группа дорожных служащих на тракте между форпостами Семёновское и Ульянов была разбита. Десять человек. Все были перебиты в роще, где остановились на ночлег. По крайней мере, так докладывали. Хром передал по связи, чтобы любыми путями определили точное время смерти и завтра утром привезли трупы в Город.