Терять было нечего.

— Там и «срублю» «языка», товарищ майор, — скромно зафиксировал я «гениальную» мысль своих рассуждений.

— В кишлаке?! «Языка»? — вскричал Скрынников, вскакивая из-за стола.

— Так точно! — гаркнул я по-ефрейторски, «поедая» глазами начальство.

Майор Скрынников метнулся к бочонку с водой:

— Лезть в кишлак, Марченко, запрещаю! Ясно?

— Так точно, товарищ майор! Вы не так поняли!

— Что — «не так понял»?

— При «вскрытии» кишлака работаю на захват «языка» за пределами внешних дувалов.

— Вне дувалов, говоришь? — остывая, заключил начальник.

— Так точно!

Михаил Фёдорович присел.

— А то — кишлак! Хэк! «Король паркета»! Смотри мне!.. Пойми, чудак-голова, агентура подтверждает усиление «духов» в населённых пунктах, прилегающих к Кабулу. Не исключено, что Тарахейль — перевалочный пункт, сунуться в который значит подвергнуться смертельному риску.

— Товарищ майор, я похож на авантюриста?

— Похож, похож! — быстро среагировал начальник, отмахнувшись от меня.

— В драку с «духами» не полезу — всё исследую вокруг да около, посмотрю, «понюхаю» кишлак и — назад.

— Верно, район не изучен, и данные агентуры беспокоят.

Михаил Фёдорович ещё ни раз «взрывался», переходя на высокие нотки: не соглашался с Комаром, Перепечиным, Чернегой, предлагавшими варианты захвата «языка» — спорили, настаивали! Шла творческая работа по выполнению боевого задания.

— Товарищ майор, понятно, что глубокой разведкой «вскрывать» душманский район рановато! Обещаю дров не ломать и к рассвету вернуться.

Скрынников опять вскочил, махая руками:

— Забудь о глубокой разведке и не лезь в кишлак! Твоя задача — захват связника во внешнем поясе населённых пунктов, дальше соваться запрещаю! Авантюрист! Чистой воды авантюрист, язви тебя! — выпалил в сердцах Михаил Фёдорович, вытирая пот солдатским платком.

В конечном итоге решили: ночью я отработаю северную окраину кишлака Тарахейль и частично вникну в обстановку по его периметру — других предложений не поступило.

— Взвесь возможности группы, Валера, шансы на живучесть, я буду на связи, нарвёшься на «духов» — «вали» открытым текстом. Понял?

— Так точно!

— Смотри у меня! — Скрынников показал кулак.

— Есть, товарищ майор, — я вытянулся в струнку, «пожирая» начальство глазами, — разрешите идти?

Безнадёжно отмахнувшись, Михаил Фёдорович вздохнул:

— Иди!

«Фу, легче к “духам” сходить и живым вернуться!»

Личная подготовка к выходу заняла немного времени. В специальный карман десантной куртки сунул пристёгнутый к стропе пистолет, подтянул ремень АКМС 7,62 мм с ПБС — прибором бесшумной беспламенной стрельбы, поправил «разгрузку» или «лифчик» на шесть магазинов, штык-нож от АК, ракеты, гранаты, промедол. Надел РД (рюкзак десантный) с дополнительным боекомплектом в шестьсот патронов, сухим пайком, водой, медицинской аптечкой, парой сухих портянок. Попрыгал. Не гремит. Вышел к разведчикам. Наступали сумерки.

— Товарищ гвардии лейтенант, разведгруппа для выполнения боевой задачи построена. Заместитель командира группы гвардии сержант Сафаров.

— Вольно.

Всмотревшись в лица парней, улыбнулся. Вот они, мои «орлы»: Сергей Сафаров, Андрей Ивонин, Владимир Сокуров, Игорь Нищенко, Геннадий Баравков, Александр Архипов, Александр Фетисов, Михаил Гапоненко, Вячеслав Ксендиков… В строю застыли воины с жёсткими и полными решимости взглядами! На базе остались их имена, документы, письма родных, любимых — всё, что имело отношение к разведке. В тыл противника уходили тени!

— Людей в кузов, Сергей!

— «Изюминка» в следующем, Николай, — объяснил я подошедшему командиру взвода связи. — Паймунарские «духи», перехватывая наши частоты, обязательно сделают выводы, что русские ведут радиообмен в их собственном тылу. Кинутся в поиск. Будут искать мою группу, морщить «духовские» лбы и пока, наконец, разберутся, что нас и в помине нет на их территории, я буду далеко. К полуночи перемахну хребет и выйду к северной окраине Тарахейль. Понимаешь?

— Ясно, Валера. Включения в эфир?

— Включайся каждые тридцать-сорок минут и выдавай какие-нибудь цифры.

— Надолго?

— Нет. «Побурбулекай» пару минут — и тишина, затем опять.

— Та-ак, понял.

— Сигналы следующие: нажатие тангенты один раз — всё в порядке, два раза — возвращаюсь на базу, три — срочная помощь. Ну, как?

— Понятно, Валер.

— На Ходжа-Раваш всходи аккуратно — снизу прикрою, идём с тобой параллельными маршрутами, правда, группу я веду восточней перевала. Ориентируйся следующим образом: пройдёшь половину подъёма, я буду уже на гребне хребта — у меня меньше перепад высот. Выйдешь на вершину, я спущусь вниз к обратному скату хребта, а дальше — по сценарию.

— Возвращаемся как?

— Серия тангентой — снимайся и вниз, только не расслабляйся, Коля.

— Понял.

— Давай в кузов.

Минут через сорок езды на ГАЗ-66 у кромки аэродрома и выхода за его границы в предгорье я подал команду:

— Приготовиться к десантированию.

Откинув тент, разведчики встали вдоль бортов кузова.

— Оружием не греметь, лбы не расшибать!

Сигнал. Прыжок из машины, кувырок в снежной пороше, и группа, ощетинившись стволами, готова была отразить нападение. Гул машины стих. Слушая тишину, разведчики адаптировались к фону. Пора.

— Внимание, Коля! Маршрут на вершину сообразуй с её контуром на фоне неба — видишь?

— Угу!

— Удачи. И не теряй сознания! Завтра банька, попаримся!

— Да как-то неуютно, Валер!

— Ничего, Коля, это в первый раз! Мы всё равно победим!

— Ну, давай.

Тютвин со связистами слился с горной грядой.

Глубокий вдох-выдох.

— Ивонин, направление движения — пять градусов по компасу — груда камней! Наблюдаешь?

— «Схватил», — кивнул старший головного дозора.

— За линией водораздела оцени обратный скат хребта. Спуск восточней кишлака.

— Ясно.

— Работаем.

Наш хребет не похож на Чёрную гору. Высота его над уровнем моря — около двух тысяч метров — меньше, и угол подъёма не очень крутой. Преодолеем без труда, но есть момент — «духовская» разведка, наблюдавшая за аэродромом и военным городком дивизии. Не дай Бог, наши маршруты пересекутся в каменных глыбах! Возникнет бой в невыгодных для нас условиях, поэтому, страхуясь, движение группы вверх отслеживал в прибор ночного видения.