— Да, Ритка, ты все очень хитро продумала, — медленно проговариваю я, быстро проворачивая в голове всевозможные варианты развития событий, а потом выдаю: — Но у меня предложение получше. Такое, от которого ты не сможешь отказаться…

— Жданов женился, слышали? На своей бывшей. Да, да, своей бывшей жене! Говорят, ребенок у них. Ну тот, кого подбросили. Вот как надо, оказывается, мужей возвращать. Кардинальные меры, девочки. Такие мужчины сейчас пошли, что их простыми методами не возьмешь.

— Умная какая жена! Но только в наше время одним ребенком не удержать мужика. Я вам точно скажу! Плавали, знаем…

— У них все серьезно. Мне его новая секретарша сказала, из первых уст информация, короче. Она сама билеты бронировала на всю семью. Они в Грецию улетели, на празднование свадьбы сестры Жданова. Большая греческая свадьба, двойная!

— Свадьба в Греции! Нехило! Игры олигархов. А мы тут борщи да оливье в столовке едим! Эх, девочки, такой кадр женатиком заделался…

— И не говори…

Хорошо, что я несла поднос с пустыми тарелками, а не ела в тот момент, когда краем уха зацепила фамилию Глеба и невольно прислушалась к разговору коллег. А то подавилась бы от такой новости. С силой сжала края подноса и медленным шагом прошла вдоль стола болтушек, рискуя узнать подробности, будто бы наносящие ножевые удары прямо в сердце.

Он женился! А я чувствовала, подозревала. Внезапное исчезновение Глеба из моей жизни мне сразу показалось странным и, естественно, связанным с сыном и бывшей женой. Можно было найти другие разумные объяснения, например, те самые важные переговоры, работа, оформление документов, но, в конце концов, позвонить-то можно было! Спросить, куда я запропастилась. Но нельзя быть самонадеянной и думать, что боссу до меня есть хоть какое-то дело!

Он не подавал признаков жизни, а мне духу не хватало в несколько оставшихся дней новогодних праздников позвонить ему и поинтересоваться, чем закончился разговор с женой. Я повела себя как самая настоящая трусиха в тот день, когда Глеб поднялся по лестнице шикарного дома с сыном на руках и постучал в двери бывшей жены…

Со слезами на глазах уговорила Юрия отвезти меня домой, и сердобольный мужчина, к счастью, согласился. Даже заехал в полицейский участок и забрал мои личные вещи. Я думать не хотела, как он утряс формальности, меня волновало другое. Ощущала себя Золушкой после бала, которая в красивом платье едет домой на карете, но вскоре наряд превратится в лохмотья, а карета — в тыкву. А у моего принца на память обо мне ничего не останется.

Не котируются в наше время хрустальные туфельки, сейчас мужчин на детей ловят. Сглатываю слезы и спешно направляюсь в туалет, чтобы там… «Что, Стриж, реветь собралась?» — останавливаю себя и замираю напротив зеркала, рассматривая бледное лицо и излишне строгий костюм, который надела на работу.

Скучная, чопорная, глаза пустые, блеклые, губы бескровные. Налицо нервный стресс и любовная лихорадка. И никакого от нее лекарства в перспективе. Наше с Глебом приключение закончилось моим побегом, а гнаться он не стал. Но и рыдать я не собираюсь! Хватило уже того, что унизилась и отправила дурацкое сообщение, приглашая в гости на Рождество! Это же семейный праздник. Надо было думать, что он откажется, но я рискнула. Тетя наседала, да еще надежда, зараза такая, подзуживала нажать заветную кнопку.

А босс не ответил, просто проигнорировал, будто я для него совершенно ничего не значу. Непечатные прозвища в его адрес я в себе подавила, отбрила тетю, убеждавшую, что человек занят, перезвонит позже, и поехала в клуб с подругами, дабы доказать себе, что я еще ого-го! Ничем хорошим мой поход не закончился. Все мужчины раздражали и казались безмозглыми чурбанами по сравнению с Глебом, алкоголь не брал, музыка вгоняла в тоску, подруги делились жизненными историями, а я перебирала в памяти моменты приключений с Глебом. И тихонько вздыхала, не представляя, что с ним творится.

Теперь узнала. И что с того? Увольняться? Нет уж. Переживу, переболею. Главное — не сталкиваться больше с ним, не пересекаться и не слушать больше о нем сплетни! Слишком больно. Да, решено. Со злостью сжимаю зубы и решительно двигаюсь в сторону своего отдела.

Неожиданно сзади кто-то на меня налетает, уволакивает в уголок, где стоят два габаритных копировальных аппарата, и прижимает к стенке. В груди расцветает цветок надежды, но он тут же вянет, когда до меня доносится до боли знакомый запах терпкого парфюма. Когда-то он казался мне приятным и даже возбуждающим, а теперь не вызывает ничего кроме отвращения. Валера собственной персоной!

Отпихиваю от себя наглого гада, посмевшего протянуть ко мне загребущие ручонки, и строго на него смотрю, не смея выглянуть в коридор. Там же камеры, поэтому наш тихий скандальчик должен пройти в этом закутке.

— Что ты тут устраиваешь?! — шиплю как змея, вперив взгляд в осунувшееся лицо бывшего. Чего это он схуднул? Без харчей благоверной трудно приходится? Впрочем, меня это не волнует.

— Дашунь, слушай, я соскучился, — канючит слизняк, делая жалкую страдальческую мину, — без тебя будто свет погас в жизни. Жена выгнала, ты прогнала. Тоска, бытовуха, депрессия.

— Я тебе не психолог и не электрик, уйди с дороги! — требую грозно и без особого труда выскальзываю из цепких объятий. — Как ты вообще в тюрьме не оказался за поджог?

— У меня знакомый в полиции работает, — довольно заявляет он, — отделался легким штрафом. А ты дерзкая стала, прямо ух, огонь! Видно, как с шефом на постели поерзала, себя королевой возомнила? Самой-то не противно?

Онемев от оскорбления, заношу руку, чтобы наградить Валеру пощечиной, но потом сжимаю кулак и медленно опускаю руку. Равнодушие порой ранит больше агрессии. Я не доставлю ему удовольствия увидеть, как он меня задел. Молча задираю подбородок и по возможности горделиво иду по коридору, хотя внутри все кипит от ярости и обиды. Плевать, что Валерка обо мне думает, мне он больше неинтересен, но кому приятно о себе гадости слушать?

— И что с того, Дашунь? Он же вернулся к жене… — не отстает прилипала, семеня следом, как на веревочке привязанный.

— От тебя, наверное, заразился, — брякаю первое, что пришло в голову, и с радостью хватаюсь за ручку заветной двери. — Аривидерчи, Валера!

Захлопнув за собой дверь, зажмуриваюсь и опираюсь на нее спиной, а когда открываю глаза, встречаюсь с удивленным взглядом моей эпатажной начальницы, стоящей напротив с маленькой кружкой ароматного кофе. Ангелина Ивановна, в объемном бордовом платье а-ля Примадонна, поджимает ярко накрашенные губы и сообщает деловым тоном:

— Дарья, обед давно закончился. Где тебя носит? У нас масса работы. Сейчас приедет новая секретарша Жданова, я ее встречать пойду, а ты займись моей почтой, разбери документы, счета, потом займись… ладно, я потом тебе дам еще задания, — отмахивается, как от назойливой мухи, и собирается уйти.

— Ангелина Ивановна, как — новая секретарша? Уже же сидит девочка в приемной, мы только что оформление начали… — растерянно хлопаю я глазами, пытаясь сообразить, что к чему.