Но в то, что однажды найдется безумец, пожелавший увести чей-то драккар из города вечного мира, – в это Гунт Однорукий поверить не мог! А потому и не заподозрил ничего дурного, когда услышал легкие шаги позади себя. Впрочем, единственная рука его оказалась умнее головы – привычно стиснула рукоять меча.

– Стой! Кто идет? – прорычал стражник грозно.

– Я иду, дяденька! – откликнулся высокий голос. – Я, дяденька, продажная девка, и мне деньги нужны до зарезу! Ты не против будешь развлечься?

– Ладно, ступай сюда, – согласился скучающий Гунт. Дело было ему не в новинку. Правда, никогда прежде бесчестные женщины не представлялись столь откровенно, и речь девки звучала по-чужеземному, ну да не все ли равно? Лишь бы дело знала.

Из темноты на зов вынырнула и стала приближаться женская фигура, одетая, правда, не в подобающее даме платье, а в дрянные мужицкие штаны. И вообще, ничего в этой девке хорошего не было: рыжая, тощая, остроухая – нелюдь, что ли? Совсем ничего хорошего! Кроме разве что большой чугунной сковороды в руке. «Отличная сковорода!» – успел подумать Гунт, прежде чем его приложили по черепу этой самой сковородой.

Того, как серые тени вынырнули из воды, вылезли на мостки и, пригнувшись, метнулись к драккару Сигурда Вепря, оглушенный стражник уже не видел.

Затем последовала короткая свалка – несколько людей Сигурда оставались ночевать на судне. Численный перевес был не на стороне фьордингов, и это спасло им жизнь. Их просто пошвыряли за борт, а убивать не стали. Когда же подоспели другие стражники, когда весла соседних драккаров ударили о воду, было уже поздно. Прошло всего несколько минут, но «Вепрь» непостижимым образом оказался так далеко, словно могучая сила гнала его вперед. Черно-красный полосатый парус его вздувался под порывами попутного ветра – при полном штиле вокруг! Преследователи шли на веслах, едва справляясь с неизвестно откуда возникшими течениями. Расстояние, отделявшее их от угнанного драккара, становилось все больше. А когда между их судами и «Вепрем» вырос огромный водяной вал и, набирая мощь, понесся навстречу, ударил в острые носы, тогда всем стало ясно: колдовство! Им фьординги не владели и рисковать жизнью ради спасения чужого имущества и торжества законов тинга не собирались. Преследователи повернули назад.

Хельги упал на колени там, где стоял, – на кормовой палубе. Из носа текла кровь, падала крупными каплями, оставляя на влажной древесине расплывчатые следы – магия серых камней никогда не шла ему на пользу. Но расслабляться было не время, он стоял за кормчего. Остальные сидели на румах, гребли что было силы, до седьмого пота, до кровавых ссадин на ладонях. Плохо гребли, плохо! Не тягаться им с фьордингами! Если бы те решили продолжить преследование теперь, когда его магические силы были на исходе и не могли больше управлять стихиями, – непременно настигли бы! К счастью, преследователи об этом не знали…

Всю ночь на веслах работали, стремясь как можно скорее покинуть опаснее воды, а утром поднялся ветер. Отличный попутный ветер – на радость гребцам, на заботу кормчему…

Хельги тряхнул головой – мачта вдруг стала двоиться в глазах. Он не заметил, как сзади подошел Рагнар, и вздрогнул от его голоса.

– Иди спать, я тебя сменю. – Рыцарь взял его за плечи, чуть тряхнул.

– Ты греб всю ночь… – стал отказываться Хельги, но тут мачта окончательно раздвоилась, а палуба ушла из-под ног.

– Эй, ты чего?! – Из тумана выплыло встревоженное лицо Рагнара. – Боги Великие, ты сейчас на вампира похож! Натуральный вампир!

– В каком смысле? – вяло поинтересовался демон. – Слушай, посади меня куда-нибудь. – Он оставался на ногах только потому, что рыцарь продолжал удерживать его за плечи.

– Ты весь белый, как труп, и кровью перемазанный. Смотреть страшно!

– Это все Силы Стихий, – пояснил Хельги морщась: противная сухая корочка стягивала кожу на лице, шелушилась под пальцами, рассыпаясь в бурый порошок. – Аолену не говори, – попросил он.

Рыцарь усмехнулся:

– А то он сам не увидит! – и попытался усадить Хельги, прислонив к борту. Но борт оказался ненадежной опорой, все норовил куда-то уползти… – Ты как хочешь, а Аолена я разбужу! – было последнее, что услышал Хельги.

Аолен помочь не смог. Слишком тяжело далась ему ночная гонка, не мог собраться с силами. Около часу Хельги просто лежал головой на его коленях, молча и неподвижно. Он находился в странном состоянии, где-то между сном и явью. Иногда проваливался в астрал, тогда мир превращался в скопище цветных полос и искр. Потом выныривал из магического пространства в физическое, но видел совсем не то, что окружало его на самом деле. Не было ни драккара, ни друзей – какие-то замки, рыцарские турниры, дамы в цветущих садах и отвратительные сцены благородной охоты. Хотелось избавиться от всего этого безобразия, но оно не уходило.

А в очередной раз провалившись в астрал, он вдруг заметил, что рядом копошится мерзкий, синюшного цвета паук, причем не просто так: длинными лапами-нитями он сматывает в клубки его собственные магические продолжения и с аппетитом запихивает внутрь себя! Надо сказать, монстр уже изрядно преуспел в этом деле, отгрыз всю левую руку, до самого плеча… или это нога? Так или иначе, пришлось принимать меры. Астральная тварь исчезла, конечность вернулась на место, тяжесть, свинцом навалившаяся на тело и тисками сдавившая голову, отпустила. А перед глазами возникла новая картина. Яркая, четкая, она создавала полное ощущение реальности.

Он видел озеро, гладкое, как зеркало, в окружении пасторально-зеленых холмов. Совершенно отчетливо слышал робкое щебетание птиц и шелест деревьев. Одинокие солнечные лучи, пробиваясь сквозь завесу низких облаков, освещали местность тревожным светом.

Два человека, зрелый, в сером капюшоне, и молодой, одетый как рыцарь, но без брони, вышли из-за холма, приблизились к воде. Старший на миг обернулся – и Хельги с удивлением узнал в нем нового знакомца, Мерлина. Лица его спутника увидеть не удалось. С минуту люди стояли на берегу, ветер доносил обрывки распевных фраз – маг читал заклинания. А потом вода в озере вдруг забурлила, закружила водоворотом. Огромная, но в то же время изящная женская рука, сжимающая меч, вынырнула из пучины.

Ах, что это был за меч! У любого, кто хоть немного смыслил в оружии (а уж он-то, Хельги, в оружии смыслил профессионально!), захватило бы дух от его великолепия! Совершенная форма, ослепительно сияющее полировкой лезвие, благородно-скромная, но драгоценная рукоять – подобное оружие было достойно величайших из королей. Если бы Хельги не понимал, что видит все не наяву, то, честное слово, пошел бы к озеру и забрал меч себе, что бы о нем ни подумали те двое…

В этот миг, словно уловив его недостойные мысли, видение угасло. Возникла жесткая палуба драккара, полосатый парус, палящее солнце и удрученный Аолен…

Последний час был одним из худших в жизни Аолена. Друг умирает у тебя на руках, а ты ничего не в силах поделать, – что может быть страшнее?