Шесть часов спустя

Утро. Палаточный лагерь неподалеку от берега — еще не до конца проснувшийся. К воде идет девушка в бикини и с полотенцем — ей лет пятнадцать, не больше. Лицо заспанное, движения медлительные — девушке явно хочется разогнать остатки сна утренним купанием. Наклоняется, пробует рукой воду — не остыла ли за ночь? Похоже, вода достаточно теплая, — девушка аккуратно кладет полотенце на песок, поправляет чашечки и бретельки бикини… Затем черпает воду ладонью, ополаскивает лицо и только потом смотрит на воду перед собой. Рот девушки раскрывается — беззвучно. В трех шагах от нее видно тело в черном гидрокостюме. Топорщатся клочья рваной резины… и розоватой плоти. Через секунду девушка кричит — долго, пронзительно.

Трэйклейн, 26 июля 2002 года, утро

Информационная бомба, взрыв которой всеми силами оттягивал Вайсгер-старший, в конце концов сработала. Собственно говоря, рванула она еще вчера — но ударная волна, как и предвидел Дональд Вайсгер, сотрясла все без исключения устои империи его брата лишь к сегодняшнему утру. Найденный утром труп растерзанного аквалангиста подлил бензина в полыхающий костер репортерской истерии — местные каналы прервали передачи для срочного сообщения, в типографиях печатались экстренные выпуски газет. Правда, сведения о том, что покойный оказался детективом из полиции штата, пока не просочились.

Жара не спадала, ртутные столбики термометров к полудню стабильно уползали за сотню градусов — но в воде и на воде людей не было. Ни одного.

Не плескались купающиеся, не рассекали озерную гладь всевозможные лодчонки, водяные велосипеды и виндсерфинга. Но берега были усыпаны людьми. Настороженные взгляды шарили по поверхности. Бинокли и подзорные трубы, видеокамеры и фотоаппараты целились в Трэйклейн сотнями окуляров.

В утреннем выпуске «Норд-Ост-ныос» появилась статья Луи Птикошона, в которой профессор почти дословно повторил рассказанные Хэммету примеры нападений акул в пресных водах — и привел несколько новых. В новостях местного канала также прозвучало интервью профессора, названного репортером не иначе как «всемирно известным ихтиологом».

В результате слово «акула» было у всех на устах. В слухах, гуляющих среди собравшихся на берегах людей, варьировались лишь размеры: пятнадцать футов! двадцать футов!! двадцать пять!!! К трем самым большим пляжам Трэйк-Бич подвезли рулоны проволочной сетки — но рабочие лезть в воду и устанавливать ограждение не торопились. Любопытствующие подходили к рулонам, оценивали толщину проволоки, с сомнением качали головами — на фоне слухов о двадцатипяти футовом чудовище сетки выглядели несерьезно.

Немногие — те, кто был посмелее — готовили морские снасти, всеми правдами и неправдами раздобывали запрещенную в штате Висконсин к свободной продаже взрывчатку, укрепляли лодки дополнительными шпангоутами и закачивали пеногерметик в свободные полости своих суденышек, добиваясь их непотопляемости. Но — выйти в озеро на охоту пока не рискнул пи один из них.

Другие — их было гораздо больше — складывали палатки в машины или вещи в трейлеры и отправлялись искать другое место для отдыха. Не столь разрекламированное, но более спокойное. В телерепортажах о всевозможных сенсационных происшествиях, что ни говори, лучше выступать в роли зрителя, чем непосредственного участника.

Большинство отдыхающих тем не менее выжидало — не очень даже осознавая, чего именно они ждут. В воду не лезли, по все рассказы о «монстре озера» воспринимали с изрядной долей скепсиса.

Средства массовой информации изощрялись в догадках и самых фантастических домыслах. Версия Птикошона (вернее, если соблюдать право первенства — версия Хэммета) оказалась не единственной. Высказывался полный спектр самых бредовых предположений — от очнувшегося после миллиона лет анабиоза реликтового ящера до саддам-хусейновских диверсантов-аквалангистов.

Но о Дэвиде Корнелиусе и о найденном у него смертоносном инструменте никто ни единым словом не упомянул. Тому имелись причины, и вполне веские.

Трэйк-Бич, офис шерифа Кайзерманна, 26 июля 2002 года, 11:46

— Не спорю, прикусы очень похожи, — говорила Скалли. Бледная, с темными кругами под глазами, она выглядела смертельно уставшей. — Но есть и несовпадения. На проекторе, при наложении слайдов их видно лучше, но можно разглядеть и так. Посмотрите внимательно.

Она выложила на стол шерифа два изображения челюстей, нанесенных на один лист, — картинки-близнецы казались позаимствованными из воскресного приложения к газете, не хватало только подписи: «Найди 10 отличий». Впрочем, отличия Скалли уже отметила красным маркером.

— По-моему, они одинаковы, агент Скалли, совершенно одинаковы, — протянул Вешбоу. — Вы зря усложняете дело. Все расхождения можно легко списать на ошибки в вашей программе сравнения…

— Нет, — отрезала Скалли. — Любой эксперт скажет вам то же самое и при визуальном изучении. Смотрите: этот вот клык на псевдочелюстях Корне-лиуса выглядит обломанным. Но только выглядит, причина — дефект литья. В челюстях, убивших Берковича и Косовски, тот же клык был абсолютно цел. Затем, обратите внимание на эту обведенную группу из шести зубов — налицо небольшие, но явные различия во взаимном расположении. Наконец, челюсти, найденные у Корнелиуса, немного, но уже, чем искомые…

— Далее чем до предварительного слушания это дело не продвинется, — сказал Молдер. — Любой грамотный адвокат предоставит заключение независимых экспертов, где все это будет сказано черным по белому. Держать дома предмет, лишь похожий на орудие убийства, преступлением не является.

— Есть еще один момент, мистер Вешбоу, — сказал Кайзерманн нехотя. — Мои парии, конечно, не эксперты, по… Сегодня Хэмфри Батлер — а он по физическим кондициям никак не уступает Корнсли-усу — попробовал «покусать» Нордуика этой игрушкой. Тот был одет в пожарную робу из толстого брезента — и что вы думаете? Зубы даже ее не прокусили, и на теле не осталось ни малейших синяков… Ручки слишком коротки, нужен рычаг гораздо длиннее.

Но старого лиса мистера Вешбоу не могли сбить со следа такие мелочи. Он твердо решил добраться до глотки «милого Дэви».

— Тем более это доказывает вину Корпелиуса, коллеги, тем более, — удивил Вешбоу присутствующих неожиданным выводом. — Дело было так: он сделал или заказал эту игрушку. Опробовал и убедился — не подходит, слабовата. Заказал или изготовил другую, модернизированную — которой и совершил убийства. Теперь становится ясным, отчего он двинул в бега, оставив свою железяку в не слишком падежном месте. Понимал, что никакой уликой она не послужит. Надо колоть его по настоящему тайнику… Любые другие версии — бред слабоумных репортеришек, свихнувшихся на озерном монстре. Или вы будете утверждать, что Корнелиус его выудил, сделал слепок челюстей и отпустил рыбку дальше резвиться в родной стихии?

Молдер ответил, игнорируя сарказм в голосе Веш-боу:

— Утверждать такое я не стану. Но хочу задать один вопрос. Я расстался с Хэмметом за полтора часа до возвращения Корнелиуса в трейлервилль. Теоретически можно успеть обставить за этот срок убийство и вернуться, но на практике с трудом осуществимо… К тому же к воде Хэммет, когда мы расставались, не собирался.