Фрисснер пожал плечами и выскочил из автомобиля. За ним последовал Ягер.

Темнело, место аварии уже окружили солдаты из грузовиков. Богер возился с передним колесом, остальные толкались вокруг, обсуждая сложившуюся ситуацию.

– Ойнер, Людвиг! – прозвучал голос Обета. – В охранение, живо!

«Молодец, унтер, – подумал Ягер. – До фронта, может быть, и далеко, но местные жители – не тот народ, которому можно доверять. Вот и проводник наш того же мнения, похоже».

Муамар то обеспокоенно рассматривал что-то на дороге, то обращал свой взор в сторону пустыни.

Ягер подошел к нему и увидел, что на дороге валяется бесформенное, изломанное тело. Антилопа.

– Что-нибудь не так? – спросил Ягер у проводника.

Тот посмотрел на темнеющее небо, оглянулся вокруг и сделал жест рукой в сторону дороги. Потом поднял руки к горлу.

– Что он хочет сказать? – спросил стоящий неподалеку Фрисснер.

– Если б я знал… – Людвиг пожал плечами.

– Но вы же понимали его, когда речь шла о торге.

– Можно сказать, что я и сейчас его понимаю… Насколько это вообще возможно. Он хочет, чтобы мы двигались вперед. И ни в коем случае не останавливались на ночлег. Это опасно.

– Почему?

– Если вам приспичило увидеть еще одну пантомиму, то спросите у него сами…

– Хм. – Замке поправил сползающие очки. – Я думаю, что это как-то связано с разрушенной дорогой в Уаддан.

– Почему? – спросил Ягер.

– Дикие племена, – ответил Замке и, видя непонимание на лицах офицеров, пояснил: – Этот район страны не совсем лоялен к итальянскому правительству. Фактически Триполитанию так и не удалось до конца взять под контроль. Итальянцы смогли это сделать только при помощи танков Роммеля. Однако партизаны, если их можно так назвать, до сих пор имеют большое влияние в этих местах.

– Странно, что власти не навели здесь порядок. Замке презрительно пожал плечами:

– Итальянцы…

И, провожаемый удивленными взглядами, профессор полез в «фиат».

– А наш профессор-то… шовинист, – брякнул Богер. Он вместе с Вайсмюллером пытался поставить на место какую-то выскочившую деталь. Звякали ключи. Слышались ругательства.

Ягер и Фрисснер обменялись многозначительными взглядами. Казалось, каждый произнес: «Я же говорил».

Тело антилопы в косых лучах садящегося солнца казалось черным. Стоящий рядом Муамар по-прежнему вглядывался в пески. Он снял маску с лица и теперь было видно, как подергиваются скулы на смуглом, иссушенном лице. Глядя на его морщины, Ягер уловил краем глаза какое-то изменение в бескрайних золотых просторах. Быстро обернувшись, он понял, что это Богер за какой-то надобностью полез в грузовик и его тень на мгновение пронеслась по пескам уродливым призраком. Больше ничего. Пустыня, исчерченная длинными тенями от редких пальм, молча и неподвижно, как каменный Будда, смотрела в небо.

– Она черная, – неожиданно сказал кто-то за спиной Ягера.

Людвиг повернул голову.

Фрисснер стоял рядом и крутил во рту неведомо откуда взявшуюся зубочистку.

– Кто? – спросил Ягер.

– Антилопа. – Ну и что?

– Ее вымазали дегтем. Вы суеверный человек, Людвиг?

– Нет.

– И, наверное, это правильно, негоже офицеру верить в черных кошек. Но черные антилопы… – Фрисснер чуть-чуть помедлил, – сами по себе под колеса не кидаются.

Когда совсем стемнело, их маленький караван въехал в город Эш-Шувейреф. Мимо Ягера, словно привидения, проплыли огромные бастионы из красного камня. Из древних бойниц торчали решетчатые дула тяжелых пулеметов. Из-за мешков с песком к машине выскочил заспанный часовой в форме итальянской армии.

Это ложь, которую он измыслил, а помогли ему в этом другие люди!

Коран. Различение. 5 (4)

– А вы знаете, гашиш, оказывается, исключительно коварное зелье, – Ягеру показалось, что голос говорившего совершенно не связан с той белой тенью, что виднеется в темноте у стены.

Людвиг пошевелился в кровати и протянул руку к внезапно погасшему светильнику.

– Нет-нет, не нужно света. Достаточно уже и того, что я пришел сюда… – Белая тень пошевелилась и села на единственный в комнате стул. – Чертовски неприятно…

– Что неприятно?

– То, что вы так высоко живете…

– Я тут не живу, меня сюда поселили. Равно как и всю нашу группу.

– Ну да, ну да… – поправилась белая тень. – Это же один из немногих цивилизованных ночлегов у вас на пути.

– Фактически единственный. Что будет дальше…

– Никому не известно, – сказала белая тень. – Вы знаете, что гашиш вредно влияет на сердце?

– Не слышал… – ответил Ягер, прикидывая, сколько же нужно, курить, чтобы наркотик оказал такое воздействие

– Да, представьте себе, оказывает. Потому мне уже трудно ползать по этим чертовым башням и минаретам… По крайней мере «всухую».

– Всухую?

– Без… стимуляторов. Вы не возражаете, если я затянусь?

– Постарайтесь дымить в окно.

– Благодарю вас…

Вспыхнула спичка, язычок пламени выхватил из темноты узкое лицо, жесткую линию носа и прищуренные глаза. Ягер знал, что за этими глазами прячется холодный ледок зимних горных вершин.

Белая тень взмахнула рукой, и комната снова погрузилась во тьму. Только бордовый огонек сигареты то разгорался, то гас, покрываясь седоватым пеплом. Людвиг ощутил горьковатый запах конопли.

– Я смешал с табаком, – донеслось из-за дымовой завесы. – Так дольше хватает… Мне кажется, что удовольствие не в результате, а в процессе.

– Как вы попали ко мне в комнату?

– Вошел через дверь… – последовал невозмутимый ответ.

Ягер ничего не сказал, но про себя отметил, что связной говорит неправду. Людвиг спал очень чутко и не услышать отчаянно скрипящую деревянную дверь никак не мог.

«Впрочем, не в окно же он влез», – подумал Ягер, вспоминая, что находится где-то под крышей, а за окном вертикальная стена и единственная в этом городе булыжная мостовая.

– Давайте ближе к делу… – поторопил связного Ягер. – Если вы пришли среди ночи, наплевав на все правила, то этому есть, вероятно, серьезная причина.

– Конечно.

– И?..

– Сперва скажите, цели экспедиции вам ясны?

– Мы идем за Зеркалом? – вопросом на вопрос ответил Ягер.

– Вы не просто идете за Зеркалом. Вы идете и возвращаетесь с Зеркалом! Этой операции придана высшая степень важности.