местонахождение которой я не знал, да и не спрашивал, а остальная делегация, по приглашению президента, вышла прочь из помещения подвала.

Остался лишь я и Виктор Рус, который очень внимательно меня рассматривал. Все же, он попытался меня разговорить, спросить меня о моих подозрениях, но я лишь молча пожимал плечами, мол, ничего не знаю.

-— Ты просто хотел убедиться, что в стенах академии подобных нет? — спросил он, на что получил утвердительный кивок.

Все же, он отстал от меня. А вот в моей голове крутилось только одно событие. Которое, я наплевательски игнорировал последние недели.

«Является ли Иван из рода рыжих придурков тем самым горбуном?»

* * *

Мой план с Иваном, пока не был реализован. Но и также — не был доработан.

День сменялся неделей, неделя — двумя, и вот, почти под самый конец месяца, в моем распоряжении было целая новогодняя неделя. Где не было занятий, где большая часть академии — сливалась по домам родственником, и академия, полупустовала.

Елизавета Петровна, которая на праздничном ужине последнего дня года, вручила мне скромный подарок, ласково поцеловала мои губы, чем вызвала полное недоумение Ви, прошептала на ухо: «Спасибо тебе за все», и отправилась вместе с Лаврентием Лаврентьевичем в родовой дом Романовых.

Президент — обещал вернуться через пару дней, оставляя за себя Елизавету Сергеевну и Германа Якоба. Меня такой расклад устраивал. Фактически, в распоряжении было целых три дня, чтобы прийти в свой старую комнату и взять на «понт» Ивана.

Только надо было сделать это очень аккуратно, чтобы, если я окажусь не прав, тот не слил меня президенту.

Маргарита — совсем пропала. Нет, конечно, я ее видел каждый день, но она избегала меня. То ли — дело в принцессе, то ли дело в том, что сейчас, она живая. Хотя, и то и то не укладывалось в голове. Она же учитель. Мой.

Она тоже покинула территорию академии в последний день года. Мы поговорили. Оказывается, у нее есть свой особняк, где у нее есть работники, адепты, и прочая чепуха. Надо, мол, навести везде порядки.

Ну, раз надо — так надо. Ее новогодним подарком была кормежка для Беззубика. И, собственно говоря, все.

Не нравилось мне все это. Но я и не настаивал.

* * *

-— Ты думаешь, что, если зайдешь в комнату, откупоришь свою бутылочку и он что, обернется в демона? — удовлетворенный голос Ви над моим ухом, вернул меня в раздумья.

Действительно, а смысл все это делать так открыто? У меня, фактически, есть один бутылек с настоящей гнилью, не «отравленной», и два бутылька с примесью. На какой он должен отреагировать, чтобы проявить свою форму?

-— Ты почему молчишь, тебе… — Ви снова вытянула меня из умозаключений, и ручкой опустилась вниз живота, -— Тебе не понравилось?

-— Да нет же, -— я сладко потянулся, обхватил ее талию руками и посадил на себя, упираясь чем нужно, куда нужно, -— Думы думаю насчет проявления формы демона…

Она тихонько вскрикнула, и погрузилась в нашу страсть.

Процесс был закончен, и, когда я мылся под струей теплой воды, меня осенило.

А почему бы мне просто не смочить салфетку или платок гнилью? Или же, не намазать ею свою ладонь, которую я протяну ему? При контакте с кожей он же обратится?

План был окончательно сформирован, согласован, и поздней ночью, почти на окончании суток, я, в полной боевой готовности, стучал костяшками левой руки по двери своей бывшей комнаты.

Повторив процесс еще два раза, и услышав грубое:

-— Да заходите уже, -— я отворил дверь.

Иван, в какой-то страной пижаме, «колдовал» над черной картой. Маленький кристалл на цепочке, которую он держал в руке, волчком крутился по небольшому свитку, где были нарисованный белой красной стрелки компаса.

Он мимолетно посмотрел на меня, натянул улыбку и спросил:

-— Что, устал от промежности принцессы и в люди решил выйти?

Не сказать, что его тон меня раздражал, но то ли из-за его подсознательной рыжести, то ли, из-за его изменений, я бесился только от того, что он открывал свой рот. Да и чувства к принцессе я испытывал, а его слова — оскорбления так-то…

-— Соскучился, -— улыбнулся я и протянул руку.

В этот момент решилось все.

Он поднял глаза, все с той же издевательской улыбкой, положил кристалл на карту и было уже — потянул руку в знак приветствия, как на расстоянии десяти сантиметров от моей ладони, он резко остановился, очень быстро и быстро задышал, раздувая свои ноздри, и застыл.

В его лице что-то изменилось. Оно не то чтобы стало злобным, но под кожей, будто бы зашевелились маленькие черви. Оно не менялось, но пошло рабью.

Ваня ощетинился, его нос начал дергаться, а глаза, казалось, на половину сменили свой цвет.

«Нет. Мне не показалось.»

В таком положении, где я стоял с протянутой правой рукой, измазанной демонической гнилью, а он сидел по-турецки на кровати, с протянутой в ответ своей рукой, мы простояли несколько минут.

Он, неосознанно, дернул челюстью, оголив заостренные зубы, а дальше…

Эпизод 11

Его реакции можно было позавидовать. Ваня, несмотря на всю свою ленивость, оказался очень проворным. Швырнув в мое лицо карту, он вылетел с кровати, разбил ногой стекло, выбивая оконную раму, и прошипел, сидя на подоконнике:

-— Вот чего тебе дальше не торчалось между ног девиц? Так сильно умереть захотелось, некромант, что решил демонов еще поискать? Или же, уже устал теребить девок, на демонов решил позариться?

«Что ты несешь, чертила рыжая?»

Я ничего не успел ответить, как это чучело, по лягушачье вылетело на улицу. Метнувшись к окну, я успел заметить лишь его прыжки по сугробам куда-то в сторону опушки, где я ранее — убил Евгения.

«Твою же мать…»

Шум бьющегося стекла привёл ненужное внимание, и уже под окнами общежития торчала наша охрана. Выходить на улицу пришлось через них.

Оправдываясь, что я случайно разбил, резко распахнув заледеневшую рану — умчался по прыгающим следам рыжего горбуна.

Скорее всего, надо было предупредить Виктора о подобном, но понимая, что мне придётся пользоваться собственной некромантией — немного остудило мой пыл. Но я не учел еще одного — президент.

Иван — его племянник, и думаю, ему бы стоило знать правду.

«Ну ничего, разберемся потом.»

Больше часа блуждая и испаряя снег под своими ногами, я дошел как раз в аккурат до лесной опушки, где след Ивана