– Стоп, стоп, вы слишком торопитесь. Колдунья мертва. Об этом говорится во всех преданиях. Как же Никабрик хочет ее вызвать?

Тогда стальной и ужасный голос, который они уже слышали, произнес: «Она мертва?»

Потом вступил пронзительный хныкающий голос: «Будь благословенно твое сердце; твое дорогое маленькое величество не должно беспокоиться о том, что Белая Госпожа – как мы называем ее – мертва. Почтеннейший господин доктор просто шутит с бедной старой женщиной вроде меня. Сладчайший господин доктор, ученейший господин доктор, кто же это слышал, чтобы Колдуньи действительно умирали? Их всегда можно вернуть назад».

– Позови ее, – раздался стальной голос, – мы готовы. Нарисуй круг. Приготовь голубое пламя.

Барсук заворчал сильнее, Корнелиус вскрикнул, но над всем этим, как гром, раздался голос короля Каспиана.

– Так вот каков твой план, Никабрик! Черная магия и вызов отвратительного привидения! Я вижу, кто твои друзья – ведьма и оборотень!

И тут все смешалось. Послышалось звериное рычание, звон стали. Мальчики и Трам устремились внутрь. Питер краем глаза заметил ужасное, серое, вытянутое в длину создание, наполовину человека, наполовину волка, набросившееся на мальчика примерно его возраста. Эдмунд увидел барсука и гнома, которые катались по полу, как дерущиеся кошки. Трам очутился лицом к лицу с ведьмой. Ее нос и подбородок торчали наподобие щипцов для орехов, грязные серые волосы развевались. Она схватила доктора Корнелиуса за горло. Трам взмахнул мечом и ее голова покатилась по полу. Тут светильник был сбит и несколько секунд работали мечи, зубы, когти, кулаки и башмаки. Затем наступило молчание.

– С тобой все в порядке, Эд?

– Я… я думаю, да, – отозвался Эдмунд. – Я поймал этого отвратительного Никабрика, но он еще жив.

– Гири и гирлянды! – раздался сердитый голос. – Это на мне ты сидишь. Слезь. Ты как молодой слон.

– Извини, Д.М.Д., так лучше?

– Ой! Нет! – замычал Трам. – Ты сунул ботинок мне в рот. Убери сейчас же.

– А где король Каспиан? – спросил Питер.

– Я здесь, – произнес слабый голос. – Что-то укусило меня.

Все услышали шум зажигающейся спички. Это был Эдмунд. Слабое пламя осветило его лицо, бледное и грязное. Он двинулся ощупью, нашел свечу (они не могли зажечь лампу, потому что масло вытекло), поставил ее на стол и зажег. Когда пламя разгорелось, все вскочили на ноги. Шесть пар глаз мигали в свете свечи.

– Похоже, что врагов не осталось, – сказал Питер. – Это ведьма, она мертва. (Он быстро отвел глаза). Это Никабрик, тоже мертвый. А это, я думаю, оборотень. Я не видел их давным-давно. Волчья голова и человеческое тело. Это значит, что он стал превращаться из человека в волка, в тот момент, когда его убили. А ты, я думаю, король Каспиан?

– Да, – ответил мальчик, – но я не понимаю кто ты.

– Это Верховный Король Питер, – сказал Трам.

– Я приветствую ваше величество, – воскликнул Каспиан.

– Также и твое величество, – отозвался Питер, – ты знаешь, я пришел не для того, чтобы забрать твой трон, но чтобы посадить тебя на него.

– Ваше величество, – раздался голос у локтя Питера. Он повернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с барсуком. Питер наклонился, обнял зверя и поцеловал его в покрытую шерстью голову: это не были девчоночьи штучки, ведь он был Верховным Королем.

– Лучший из барсуков, – произнес он, – ты ни разу не усомнился.

– Это не моя заслуга, ваше величество, – сказал Боровик, – я зверь, а мы не меняемся. Я барсук, что еще больше, и мы крепко держимся за старое.

– Я сожалею о Никабрике, – заметил Каспиан, – хотя он возненавидел меня с первого взгляда. Он озлобился от долгих страданий и преследований. Если бы мы победили быстро, в мирные дни он был бы хорошим гномом. Я не знаю, кто из нас убил его. И я рад этому.

– Ты истекаешь кровью, – ужаснулся Питер.

– Да, меня укусили. Это тот – тот, что вроде волка. Промывание и перевязка раны заняли много времени, и когда все было сделано, Трам сказал: «Ну вот. Хорошо бы теперь слегка позавтракать».

– Но не здесь, – ответил Питер.

– Нет, – Каспиан содрогнулся, – пусть кто-нибудь заберет тела.

– Этот сброд можно кинуть в яму, – скомандовал Питер, – а гнома надо отдать его народу, чтобы они похоронили его по своему обычаю.

Наконец они позавтракали в другой темной комнате Асланова кургана. Это был не тот завтрак, какого им хотелось бы, ибо Каспиан и Корнелиус мечтали о жареной оленине, Питер и Эдмунд-о яйцах всмятку и горячем кофе, а было у них только немного холодной медвежатины (из карманов мальчиков), кусок твердого сыра, луковица и кувшин с водой. Но после всего, что произошло, эта еда показалась им лакомством.

– Теперь, – сказал Питер, когда они кончили есть, – Аслан и девочки (королева Сьюзен и королева Люси, Каспиан)где-то близко. Я не знаю, что он предпримет. Не сомневаюсь, что случится это, когда захочет он, а не мы. Но ему нравится, чтобы мы делали то, что в наших силах. Ты говоришь, Каспиан, что мы недостаточно сильны, чтобы сразиться с Миразом?

– Боюсь, что да, Верховный Король, – ответил Каспиан. Он был очень похож на Питера, но не так хорошо выражал свои мысли. И ему было куда более странно встретиться с великими королями из старых историй, чем им встретиться с ним.

– Хорошо, – решил Питер, – я пошлю ему вызов на единоборство.

Никто даже не подумал об этом раньше.

– Может быть, это буду я? – попросил Каспиан. – Я хочу отомстить за отца.

– Ты ранен, – ответил Питер, – и кроме того, не рассмеется ли он просто-напросто над вызовом от тебя? Я хочу сказать, что мы-то видим, что ты король и воин, но он думает, что ты – ребенок.

– Ваше величество, – сказал барсук, который сидел рядом с Питером и не сводил с него глаз, – примет ли он вызов даже от вас? Он знает, что у него более сильная армия.

– Возможно и не примет, но у нас есть шанс. А даже, если и не примет, мы потратим большую часть дня на обмен герольдами и тому подобное. И Аслан, может быть, сделает что-то. Наконец, я смогу произвести смотр армии и укрепить позиции. Я пошлю вызов. И напишу его сейчас же. У вас есть перо и чернила, господин доктор?

– Ученого без них не бывает, ваше величество, – ответил доктор Корнелиус.

– Отлично, я буду диктовать.

И пока доктор разворачивал пергамент, открывал рог с чернилами и точил перо, Питер откинулся назад с полузакрытыми глазами, восстанавливая в уме тот язык, на котором они писали много лет тому назад в Золотом веке Нарнии.