решения, и я собиралась сделать все, что в моих силах, чтобы заставить его попасть в мои лапы.

Глядя на него, я обнажила ногу, приподняв разрез на платье, чтобы показать больше, все еще вращая бедрами в такт медленной классической песне регги. Он отпустил стол и направился ко мне. Чем ближе он подходил, тем жарче я сгорала под его пристальным взглядом. Медленно двигала руками вверх по своему телу в такт глубоким басам музыки и ласкала свою грудь, поднимаясь к волосам, где я убрала их с шеи и повернулась всем телом, открывая ему вид на мою задницу.

Когда я обернулась, он был уже здесь, сжимая мои бедра. Я позволила победной искорке блеснуть в моих глазах.

— Зачем отвергать меня, Джеймсон? — я скользнула руками вверх по его груди к плечам, обвивая пальцами его шею и зарываясь в волосы. — Ты же знаешь, я всегда выигрываю.

Он не ответил, но я почувствовала, как смех вырвался из его губ напротив моего лица. Ему не нужно было ничего говорить. Он ясно дал мне понять, что именно он контролирует ситуацию, когда рывком прижал мои бедра к своим, и я неожиданно почувствовала его твердость напротив себя. Он ухмыльнулся, когда мои глаза расширились.

Я не позволила шоку длиться долго и погрузилась в самую последнюю игру, в которую мы играли: сексуальная цыпочка. В то время как я годами дразнила Джеймсона своей сексуальностью, он только лишь начал отыгрываться, но это я разработала правила этой игры, и ему не победить меня в ней. Я двигала бедрами взад-вперед по нему и наклонила его голову, чтобы прошептать на ухо.

— Знаешь, Парнишка-Джейми. Мы могли бы хорошо повеселиться на Ямайке.

Я почувствовала, как его спина напряглась под моей хваткой, но он не отстранился. Пальцы впились в мою обнаженную спину и поглаживали вверх и вниз по моему обнаженному позвоночнику. Его темные глаза изучали мои, но губы оставались поджатыми в раздумье.

— Потерял дар речи?

Он молчал, и я приподняла бровь, ожидая ответа. Вместо этого он развернул меня и притянул обратно в объятия, более крепкие, чем раньше. Более интимные, чем раньше, зажимая свою ногу между моими и выкрадывая все мысли из моей головы. С таким же успехом мы могли бы быть парой из «Грязных танцев», с тем, как он прижимал меня к себе и заставлял тереться о его ногу.

А затем все планы о том, как победить его, исчезли. Мои эмоции больше не были связаны с тем, чтобы я смогла надавить на него и выйти победительницей. Я забыла о том, что дразнила его, я забыла про игру, в которую мы играли. Все мое внимание было сосредоточено на его большой руке на моей обнаженной спине, моем клиторе, трущемся о его бедро, на том, как его твердый член прижимался к моему бедру, и на том, как его взгляд то и дело опускался на мои набухшие соски.

Ночная влажность заставляла мою кожу блестеть и смешивалась с тем, как мое тело перегревалось изнутри. Мое сердцебиение отдавалось в груди, соответствуя пульсациям в моем сердце. Я больше не могла этого терпеть. Я не знала, что это была за игра, но я больше не хотела играть. Все вылетело у меня из головы, когда мы переключились в другое русло и сосредоточились на том, как бы нам вместе добраться до финиша. Я хотела, чтобы мы перестали мучить друг друга. Я хотела, чтобы он перестал отвергать меня и дал мне то, что обещало его тело в этот момент. Мое тело было на пределе, напряжено так сильно, что думала, будто сломаюсь, если он не прикоснется ко мне, не поцелует меня, не трахнет меня.

Встав на цыпочки, я прикусила его ухо и выдохнула:

— Отведи меня в свою комнату.

Вибрация коснулась моих губ, когда они прижались к его горлу, не отступая и подталкивая его так, как только могла. Его пальцы до синяков сжали мое бедро, заставив меня ахнуть, пока он вел внутреннюю битву с самим собой.

— Перестань отвергать меня. Перестань отказывать себе в этом удовольствии. Помнишь, как приятно было сдаться там, в кладовке? Могу напомнить. — Я отстранилась и посмотрела ему в глаза, прижимаясь своим лобком к его, потираясь о его эрекцию. Ему нужно было увидеть, что я больше не играю. — Пожалуйста, — умоляла я. Моя гордость исчезла.

Он резко развернулся, держа меня за руку, и потащил сквозь толпу пар, потерявшихся в своих собственных пузырях сексуальности и ритма. Мы прошли мимо бара и проложили наш путь по заросшей джунглями дорожке, заполненной темно-зелеными папоротниками и пальмами, создающими над нами навес. Мы практически никого не встретили по пути, так как была поздняя ночь. Нас окружал только шелест ветвей от ветра, дующего с берега, позволяя мимолетно увидеть звезды над головой. Факелы, расставленные с перерывами, освещали путь, сохраняя настроение напряженным и чувственным. Все то, что и обещал курорт. Отель как будто подбадривал нас.

Сделайте это. Сделайте это.

Джеймсон и я. Мы почти бежим по дорожке, держась за руки, торопясь добраться до его комнаты, чтобы мы могли закончить то, что, черт возьми, началось на танцполе. К черту, что бы там у нас ни началось много лет назад, когда я загнала его в кладовке в «Кингз». С тех пор мы кружили друг вокруг друга. Наши насмешки и препирательства превратились нечто с гораздо более серьезным подтекстом. Джеймсон больше не краснел, когда я говорила об оральном сексе или надевала топы с глубоким вырезом, чтобы посмотреть, смогу ли я поймать его взгляд и смутить его. Смутить его так, как я умела раньше.

Например, как когда он признался, что думал обо мне и дрочил на меня. Как когда он прижал меня к стене и засунул в меня свои пальцы. Как когда я напилась и повела себя как ревнивая корова, увидев его с другой женщиной. Все изменилось. Затем насмешки стали изобиловать намеками на правду. Шутки и комментарии были полны того, как мы хотели друг друга. Мы просто хотели этого по-разному.

Но, в конце концов, на Ямайке я победила. Он станет моим. Смешок сорвался с моих губ при этой мысли. Он оглянулся и резко остановился, увидев изгиб моих губ.

— Что, нахрен, такого смешного? — проворчал он.

С моих губ сорвался еще один смешок.

— Ничего. — Он смерил меня невеселым взглядом, вынуждая, признаться. — Просто то, что это происходит. Мы бежим через лес, отчаянно пытаясь добраться до места, где ты, наконец, сможешь трахнуть