16 часов 30 минут.

Жуй звонил из бара рядом с домом Гароди. Он следовал за женщиной по пятам. Она сделала покупки в Галерее Лафайета, в лавке на авеню Оперы и улице Лувра очень быстро, заранее зная, что ей нужно: кофточку из джерси, туфли, которые Жуй назвал красивыми, две пары трусиков из нейлона сиреневые и белые.

— Раз ты это видел, значит, она тебя засекла.

— Да, на улице Лувра. Мы поболтали. Она здорово испугалась, когда я сказал, что охраняю ее.

— Ты рассказал ей о Риволани и Даррэс?

— Пришлось.

— Что она ответила?

— Что это ужасно, что идет домой. Она действительно вернулась туда. Я напротив дома.

— И оставайся там.

16 часов 35 минут.

Версия комиссара Таркэна: Жоржетта Тома выиграла 700 тысяч франков по Национальной лотерее. Узнала об этом в пиццерии Марселя, но подумала, что не расслышала по радио. Проверила на следующий день в утренней газете, но промолчала.

Замечание следователя Фрегара: почему промолчала?

Ответ инспектора Грацциано: инициалы на белье, инициалы на дверцах машины, бешеный эгоизм. И вообще, зачем трепаться?

Версия Таркэна: кто-то узнает в четверг или пятницу, что у Жоржетты Тома есть лотерейный билет стоимостью в 700 тысяч, и тоже покупает билет на «Марсельца», который отходит в пятницу, чтобы следовать за ней. По каким-то причинам красотка задержалась в купе после ухода других пассажиров. Тогда он входит к ней, убивает, забирает лотерейный билет и получает деньги на улице Круа-де-Пети-Шан.

Замечание Фрегара: зачем так рисковать, убивая в поезде?

Ответ Грацциано: ему ничего не оставалось, как сделать это там. Вероятно, этот некто догадывался, что она отправится получать деньги сразу по приезде. Тогда хана.

Версия Таркэна: некто убивает ее, а получив деньги новыми купюрами, не знает, как лучше поступить — спрятать купюры, предполагая, что их номера могут быть переписаны, или обменять побыстрее.

Замечание Фрегара: зачем было убивать еще двух пассажиров из того же купе?

Ответ Грацциано. этот некто сделал ошибку. Подумал, что его могут схватить, и решил, что надо ликвидировать двух нежелательных свидетелей.

Не очень убежденный, Фрегар покачал лысой головой: он знал преступников, которые могли убить ни за понюх табаку или чтобы купить коробку спичек. Нет, ловкость, с которой тот использовал лифт у Элианы Даррэс, не вяжется с такими объяснениями.

16 часов 48 минут.

Префектура Марселя: хозяйка отеля «Мессажери» на улице Феликс Пиа в пятницу нашла в пепельнице на ночном столике Жоржетты Тома двенадцать таблеток аспирина.

Габер позвонил около пяти. Он тщетно рыскал по агентствам, занимающимся трудоустройством. И сказал, что нашел другой способ отыскать девушку из Авиньона. Он едет назад.

Грацци пообещал ему разные новости, когда он вернется. Жан-Луп на другом конце провода выразил вежливое любопытство, выслушал, сказал:

— Ладно, кажется, все идет на лад, надеюсь приехать до того, как все кончится.

— Возьми такси.

— Не волнуйся, начальник, возьму, да лучше всего с раздвижной крышей. Ты разве не видишь, что делается на улице?

Через окно позади Таркэна Грацци увидел, что смеркалось, что солнце исчезло, что шел дождь.

Допрос мужа — Жака Ланжа.

Это был высокого роста, старше, чем Грацци мог бы подумать, красивый, хорошо одетый мужчина. Был огорчен, не больше, чем демонстрировал, но все же огорчен. Сидел на стуле прямо, курил сигареты «Кравен» и тоже ничего не знал.

Он говорил, что Жоржетта — ребенок, между ними разница в двадцать лет, он никогда не сердился на нее. Тем не менее переживал, когда узнал об ее измене. Ему не нравился коммерческий директор, занимающийся теперь перепродажей машин. Так и сказал: дрянь человек. Грацци, думавший точно так же, только кивнул головой. Пошли дальше.

— Она покупала лотерейные билеты, когда была вашей женой?

— Иногда, как все.

— Целые серии?

— Это зависело от наших возможностей.

— Знаете ли вы Боба Ватски?

— Нет. Она мне рассказывала о нем, мы ведь с ней иногда встречались. Я остался работать в «Жерли», а она перешла к «Барлену». Мы невольно сталкивались по делам.

— А об Эрике?

— Тоже рассказывала. С ним, кажется, было серьезнее.

— Почему?

— Если бы вы слышали, как она о нем говорила, вы бы не спрашивали, почему. Он молод, почти ребенок, у него детский ум. Как объяснить это тому, кто не знал ее? Она любила маленького Эрика, как себя. Он такой же, как она.

— Не понимаю.

— Это трудно объяснить.

— Вы думаете, он принимал участие в убийстве Жоржетты?

— Я этого не говорил. Это бессмысленное убийство.

А те, что бессмысленно, очень похоже на Жоржетту и маленького Эрика.

— Вы никогда его не видели?

— Она прекрасно мне его описала, поверьте. У него странные взгляды на людей и животных. Мечтает о какой-то лаборатории в деревне, любит разглагольствовать о вещах, в которых не смыслит: о мире, о нищете мира, откуда я знаю… С полгода назад Жоржетта пришла ко мне в «Жерли» по поводу какой-то лаборатории в Южной Африке, что-то в этом духе. Она была абсолютно непрактична. Хотела заинтересовать меня этим делом. Говорила, что я должен помочь ради нее.

— Чем помочь?

— Не знаю, такие уж это люди! Лаборатория в Южной Африке, они едут в Южную Африку, там настоящая жизнь и все такое прочее, таковы уж они. А на другой день обо всем забывают.

— Плохо для него, что она умерла, — сказал Грацци. — У нее хоть были деньги на два билета на самолет.

Теперь уже не понимал Ланж.

— Сейчас объясним, — сказал Грацци.

И немного усталый, неизвестно чем раздраженный, передал его Жоржу Аллуайо, севшему на место Грацци.

Парди нашел следы Кабура около 18 часов. Уже давно стемнело. Теперь все происходило так быстро, и у всех было ощущение такого продвижения вперед, что смерть начальника отдела сбыта в «Прожив» уже никого не удивляла.

В комнате инспекторов Малле подсчитал, во что обходится убийце каждый труп. Он даже высчитал «курс трупа» и приколол его к розовой папке. На этот «курс» все приходили посмотреть. Он лежал на подоконнике позади стола Грацциано. Когда убийство Кабура заняло там свое место, курс упал с 233.333 старых франков за труп (запятая 33) до 175.000. При таком курсе, по мнению инспекторов, убивать уже не имело смысла.

Грацци тупо уставился на розовую папку, когда Габер сообщил ему по телефону очередную новость.