генерала был очень усталый вид. Синяки под глазами и расстёгнутый ворот форменной рубашки не прибавляли ему солидности. Он уже за вчерашний день ответил на такое количество каверзных вопросов, что казалось его уже трудно чем-либо удивить. А учитывая, что он успел побывать на ковре в очень «высоком» кабинете… Ему теперь уже ничего не было страшно. Он и раньше-то не особо чего-то боялся. Но то, что произошло — это же другое. Всё шло не по плану. Продуманная до мелочей операция по внедрению агента в стан врага, развалилась ещё на первоначальном этапе. Но агент каким-то образом всё же добрался до конечной точки. И оставшись при этом абсолютно неподконтрольным, начал творить чёрт знает что…

Собранная со всех источников информация уже подтверждала то, что именно он поставил на уши всю полицию Бостона, а после этого приехал в Нью-Йорк и убил несколько человек. То, что среди убитых им людей оказался известный американский политик, антикоммунист и русофоб Збигнев Бжезинский — это ещё полбеды. Туда ему и дорога… Но вот то, что за одним столом с ним сидел советский дипломат высокого ранга, которого тоже расстреляли… Это уже может вылиться в большой международный политический скандал. Ведь не отреагировать на это не может ни та, ни другая сторона. В МИДе до сих пор не спят… И ему тоже вот приходится…

* * *

— Товарищ генерал! По полученной нами информации, всё указывает на то, что именно наш агент и был тем ликвидатором.

— Его поймали?

— Никак нет. По нашим сведениям, американская полиция и ФБР роют землю, но всё безрезультатно. Он исчез.

— А с нашими он связался?

— Так точно. Но сказал, что сможет появиться по указанному адресу не раньше, чем через два дня.

— И больше на связь не выходил?

— Никак нет.

— Опасается, значит. Его брата уже привезли?

— Так точно. Но допрос не принёс никакого прояснения ситуации. Они с братом не общались уже достаточное количество времени. О своих планах по ликвидации определённых лиц в США агент с ним не делился. Зато он рассказывал об этом Судоплатову и…

— Да. Я об этом уже был проинформирован. Что там ещё в Америке?

— Больше ничего…

— А что по поводу Шевченко?

— От нашего резидента в США Дроздова поступила докладная записка, о том, что относительно Шевченко уже возникали подозрения в предательстве.

— А почему тогда…

— За него из МИДа «очень» попросили…

— Громыко?

— Так точно… Он с его сыном дружит…

— Выходит, что наш парень всё правильно сделал? Так что ли, Козырев?

— Выходит, что правильно…

— Нет не правильно. Не должен был агент самостоятельно принимать решение о ликвидации. Выявил предателя. Доложи об этом. А мы уже будем принимать решение… Кого, когда и как… Сопляк!

— Товарищ генерал! Ликвидация была произведена ещё тогда, когда наш агент не вышел на связь. Он действовал самостоятельно и автономно. Сделал всё чисто, сам не засветился…

— Зато мы засветились по полной. Теперь отовсюду будут торчать ЦРУши, а ФБР за каждым нашим дипломатом будет следить…

— Так они и раньше следили.

— Отставить разговоры! Иди уже… Если что-то будет нового, сразу ко мне!

— Вам бы поспать, товарищ генерал…

— На том свете отоспимся…

07 августа. 1974 год.

США. Нью-Йорк. Кампус Бруклинского колледжа.

Я проснулся в прекрасном настроении. Выспался на все сто, за все дни…

«В окошко светило яркое светило.» — скаламбурил я вставая с постели.

— Лола! Ты где?

Ответом мне была тишина. Её кровать была пуста. Её вообще нигде не было…

Глава 7

Глава седьмая.

Здесь хорошо, но Родины тут нет.

Лишь облака всё так же вдаль плывут куда-то.

Поджечь бы небо, чтобы яркий свет

Затмил навеки славу Герострата.

07 августа. 1974 год.

США. Нью-Йорк. Кампус Бруклинского колледжа.

Её не было. Не было нигде… Я проверил даже в туалете. Заодно и облегчился. Война войной, а утренние традиционные природные потребности никто не отменял.

Мысли снова заскакали словно молекулы воды при нагревании. Куда делась эта девчонка? Сбежала? Куда? Зачем? Чем мне это грозит?

Я заглянул под кровать. Сумка со всеми деньгами валялась там же, куда её с вечера забросили. А вот это уже странно. Куда она могла сбежать без денег? Тем более это были её деньги. Я на них не претендовал даже. И это я ей сразу обозначил,