— Это не дождь, — ответил Барсим. — На этом месте у ее величества отошли воды.

Крисп с деревенских времен помнил, как проходят роды.

— Неудивительно, что вы послали за повитухой.

— Именно так, ваше величество. Не беспокойтесь: Текла — лучшая повивальная бабка в городе. Будь иначе, заверяю вас, я послал бы за кем-то еще. — Барсим остановился у дверей в опочивальню. — Я оставлю вас наедине, пока ее величество не отнесут в Красную комнату.

Крисп вошел. Он ожидал увидеть Дару лежащей в постели, но вместо того она расхаживала по комнате.

— Я-то думала, что еще не скоро, — сказала она. — В последние дни живот у меня побаливал чаще обычного, но я и внимания не обращала. А тут… — Она улыбнулась. — Очень странное было чувство — точно я мочусь и не могу остановиться. А когда воды отошли… теперь я понимаю, почему это называют схватками.

Она едва успела договорить, как ее лицо стало таинственно-напряженным, замкнутым. Очередная схватка заставила ее крепко вцепиться в руки мужа.

— Пока терпеть можно, — выдохнула она, когда боль отпустила, — но роды ведь только начались. Я боюсь, Крисп. Насколько будет хуже?

Крисп беспомощно развел руками, ощущая себя тупым бесполезным самцом. Он понятия не имел, насколько болезненны родовые схватки — откуда? Он помнил, как визжали родами крестьянки в деревне, но вряд ли это успокоило бы Дару.

— Женщины предназначены для того, чтобы рождать детей, — проговорил он. — Значит, можно будет терпеть.

— Откуда тебе знать? — огрызнулась Дара. — Ты же мужчина.

Поскольку Крисп только что сказал себе то же самое, он почел за благо заткнуться. Все равно ничего умного сказать он не может.

Вместо этого он обнял жену, согнувшись, чтобы не надавить на ее вздувшийся живот. Это мысль была куда лучше.

Они ждали вместе. Чуть погодя Дара стиснула зубы от боли, пережидая очередную схватку. Потом легла, попыталась найти удобное положение, но огромный живот и боль мешали ей. Схватка следовала за схваткой. Крисп отчаянно хотел сделать что-то более осмысленное, чем просто держать ее за руку, издавая успокаивающие звуки, но что именно сделать — он не знал.

Потом — Крисп понятия не имел, сколько времени прошло, кто-то постучал в дверь опочивальни. Крисп открыл. За порогом стоял Барсим, а с ним — симпатичная женщина средних лет, с такими смоляно-черными волосами, что Крисп счел их крашеными.

Одета она была в простенькое льняное платье.

— Ваше величество, акушерка Текла, — представил ее вестиарий.

Деловитый вид Теклы сразу расположил к ней Криспа. Повитуха не тратила времени на падение ниц, а сразу, оттолкнув Криспа, устремилась к Даре.

— Как мы себя чувствуем, милочка? — осведомилась она.

— Не знаю, как ты, а я паршиво, — ответствовала Дара.

Текла не обиделась, а рассмеялась.

— Воды уже отошли, да? Схваточки все чаще идут?

— Да, и все сильнее.

— Так и должно быть, милочка. Они ведь ребеночка и выталкивают, — ответила Текла.

В этот момент лицо Дары скривилось в очередной схватке. Текла просунула руку под одежды императрицы, ощупала напрягшийся живот и удовлетворенно кивнула.

— Все хорошо, — сказала она Даре и обернулась к Барсиму:

— Я не хочу, чтобы она шла в Красную комнату. Роды слишком продвинулись для этого. Пусть пошлют за носилками.

— Сию минуту, госпожа. — Барсим умчался.

Судя по необычайной покорности Барсима, Текла и впрямь была мастерицей своего дела. Вскоре вестиарий вернулся с двумя евнухами.

— Опустите носилки, чтобы они были на одном уровне с кроватью, — приказала Текла. — А теперь, милочка, переваливаемся, осторожненько, осторожненько — вот! Отлично. Ладно, мальчики, пошли.

Побагровевшие от натуги евнухи пронесли Дару из опочивальни по коридору до Красной комнаты, ни разу не оступившись. Крисп следовал за ними, но в дверях Красной комнаты Текла решительно остановила его:

— Подождите-ка снаружи, ваше величество.

— Я хочу быть с ней, — сказал Крисп.

— Подождите снаружи, ваше величество, — повторила Текла приказным тоном.

— Я — Автократор, — заметил Крисп. — Я тут приказываю. Почему я не могу войти?

Текла уперла руки в боки.

— А потому, ваше очень императорское величество, что ты мужик, чума тебя возьми!

Крисп неверяще воззрился на нее. Так с ним не разговаривали самое малое с тех пор, как он сел на трон, а то и дольше.

— А еще потому, что это женское дело, — продолжила Текла чуть более спокойно. — Знаете что, ваше величество, до того, как все это кончится, ваша супружница будет портить воздух и простыни хуже дитяти малого. И визжать будет очень громко. А я буду засовывать в нее руки глубже, чем вы мечтали свое орудие засунуть. Вы уверены, что хотите на это все смотреть?

— Традиция подобного не дозволяет, — добавил Барсим. Для него это решало все.

Крисп сдался.

— Да будет с тобой Фос! — крикнул он Даре, осторожно перебиравшейся с носилок на кровать. Дара попыталась было улыбнуться в ответ, но очередная схватка превратила улыбку в гримасу.

— Пойдемте со мной, ваше величество, — умиротворяюще сказал Барсим. — Сядьте и подождите немного. Я принесу вам вина, оно утолит смятение вашей души.

Крисп позволил увести себя прочь. Как он и сказал Мавру, он правил империей, а его слуги — дворцом. Принесенное Барсимом вино он выпил, не заметив даже, белое оно или красное, сладкое или кислое. Потом он просто сидел неподвижно.

Барсим принес игровую доску и фишки.

— Не соизволит ли ваше величество сыграть? — осведомился он. — Это поможет скоротать время.

— Нет, благодарю, Барсим, но не сейчас. — Крисп нервно хохотнул. — Вам слишком тяжело будет изящно проигрывать — я не смогу сосредоточиться на игре.

— Если вы замечаете, как я проигрываю, ваше величество, значит, я делаю это недостаточно изящно, — отозвался вестиарий — как показалось Криспу, мрачновато, словно потерпел неудачу в битве за превосходное служение.

— Просто оставьте меня одного, почитаемый господин, если вам нетрудно, — ответил Крисп.

Барсим поклонился и ушел.

Тянулось время. Крисп следил, как ползет солнечный лучик по полу, перебираясь на дальнюю стену. Пришел слуга, зажег лампы.

Крисп обратил на это внимание, лишь когда слуга ушел.

Комната, где он сидел, располагалась далеко от Красной — хитромудрый Барсим позаботился и об этом, — а дверь в Родильную палату была заперта. Как бы ни кричала, ни стонала Дара в эти часы, Крисп не слышал ее. Но когда дневной свет стал тусклее мерцающего сияния ламп, Дара завизжала с такой мукой, что Крисп стрелой вылетел из кресла и ринулся по коридору.