– Что? – воскликнула она, намеренно обходя тему Фелисити. – Отказаться от сигарет? Достаточно время от времени стоять рядом с выхлопной трубой машины, чтобы в полной мере испытать острое ощущение недостатка кислорода.

– Я не могу сразу выложить ей голую правду. – Алекс сел на кровать, чтобы надеть носки. – Я обязан отлучать ее от груди постепенно.

Алекс неожиданно впал в мрачное настроение. Такое случалось с ним нередко. Мэдди ошибочно принимала подобные приступы за интеллектуальную тревогу, на самом же деле это являлось меланхолическим самокопанием. Твердо решив быть покладистой, она села у его ног, обняла за колени и посмотрела в его печальные глаза.

– Помнишь, как мы обручились кольцами от банок из-под коки? На пляже в Бонди? Это был очень волнующий момент. Тебе может показаться странным, но после обручения многие женятся.

– «Многоженство». Вот как прозвучали последние слова. Ты глотаешь окончания и гласные.

Мэдди недовольно фыркнула.

– Благодарю тебя, Конан-лектор.

– Смейся, смейся, однако исследования показывают, что большая часть населения Англии приравнивает четкую артикуляцию к высокому коэффициенту умственного развития, красивой внешности, опрятности, сексапильности и надежности. Это называется «каноническое произношение». «Многие женятся», – тщательно выговаривая каждый звук, произнес он.

Мэдди расцепила объятия.

– Сказано истинным представителем рабочего класса.

– Послушай, все шестидесятые и семидесятые, пока я изо всех сил старался избавиться от акцента, Мик Джаггер с ребятами вовсю убивали знаменитые носовые звуки. Но, поверь мне, эти выкрутасы с акцентом давно изжили себя. – Теперь Алекс ходил по комнате, завязывая галстук и застегивая манжеты. Мэдди захотелось прикоснуться к его волосам. Они выглядели замечательно и напоминали птиц в полете. Алекс пригладил их расческой. – Такому произношению место в лингвистическом зоопарке.

– О, прошу прощения. Я сразу не поняла, что участвую в плохой пародии на пьесу Бернарда Шоу. Мне придется переделать всю челюсть, чтобы говорить, как настоящая англичанка. К тому же я с трудом понимаю Хамфри и Гарриет, такое впечатление, будто у них рот забит лимонами. «Бананы в заварном креме в Танзании» следует понимать как «Каков там, черт побери, экономический климат?» Я хочу сказать, «па-жа-луй-ста».

– Мэдди, возможно, для тебя будет шоком, но они тоже не понимают тебя. Знаешь, как мы называем человека, который стоит между двумя австралийцами? Переводчиком. Но самое страшное случается тогда, когда они понимают тебя. Я ушам не поверил, когда ты заявила Брайсу, что ему нужно укрепить челюсть! – возмущенно проговорил Алекс, яростно теребя пуговицы сорочки. – Если ты намерена жить в Англии, то должна научиться быть более дипломатичной.

– Ты имеешь в виду, что я должна научиться лгать.

– Если хочешь стать Возрожденным бриттом, тогда да. – Алекс помолчал, выбирая тактику, а потом повернулся к Мэдди и ласково убрал прядь волос с ее лица. – Хотя – да будет Господь свидетелем моей искренности – я бы не осудил тебя, если бы ты решила уехать домой. Для меня это превратится в тяжелое испытание. В пытку.

Но хоть раз в жизни я должен пойти на самопожертвование. Я хочу сказать, что Англия стала колониальной державой только потому, что всем не терпелось убраться отсюда. Почему, по-твоему, Хамфри, Гарриет и Брайс так возмущены? Они все еще не могут поверить, что мы высылаем осужденных туда, а сами остаемся здесь. Мэдди прищурилась.

– Мне нравится Англия.

В последнее время она пришла к твердому убеждению, что родиться в Англии, со всеми ее книгами и зданиями, толпами привидений, извилистой и надтреснутой, кровоточащей историей, – это то же самое, что выиграть в лотерее жизни.

Алекс позвенел мелочью в карманах брюк и пристально взглянул на Мэдди. Его голос вновь обрел стальное звучание:

– Итак, если ты решила остаться, следи за своим произношением. – Он сел на кровать и завязал шнурки на ботинках. – Люди отворачиваются от тебя, если ты произносишь «отборный», а подразумеваешь «отбросы». Когда расщепляешь инфинитив. Используешь неправильные глаголы…

– Послушай, я же давно окончила школу! Хорошо еще, если я смогу определить, где правильные! – Мэдди одарила его своей самой озорной, льстивой улыбкой, но Алекс сохранил суровое выражение лица. – Ладно, у меня осталось несколько месяцев до окончания визы. Если ты не женишься на мне, я уберусь отсюда, – холодно добавила она. – Такой английский тебе понятен?

Не успела Мэдди закрыть рот, как тут же почувствовала, что слова зависли в воздухе, уродливые и извращенные. Она уже сожалела о своей вспышке. Ведь, как-никак, у Алекса произошло расстройство биоритмов из-за перелета. И из-за джунглей. И из-за жены. Вообще из-за жизни. Он, по сути, медлил во всем, в чем только можно.

Мэдди смотрела на сидевшего на кровати Алекса, полностью одетого, похожего на большую посылку. Сняв с себя одежду и раздвинув его колени, она принялась эту посылку распаковывать.

– Если тебя так расстраивает мой выговор, давай будем молчать. Я знаю другой способ общения. – Она повалила его на кровать и сунула язык ему в пупок. – Язык тела. У нас есть два выходных, чтобы научиться говорить на нем свободно. – Старая кровать скрипела, а матрас провисал, как гамак.

Внезапно Алекс хлопнул себя по лбу.

– О, кстати, о выходных. Прости, дорогая. Сразу после возвращения из Южной Америки мне нужно заскочить в одно местечко за городом. Там состоится телевизионный семинар. Соберется «мозговой центр». Скучища. – Его голос перешел в протяжный, глухой сладостный стон. – Не останавливайся.

Но Мэдди уже вынырнула из дымки страсти. У нее мгновенно испортилось настроение, и она устало отстранилась от Алекса. Ее загар, приобретенный на солнечных пляжах Сиднея, почти сошел, и граница между загорелыми и незагорелыми участками тела стала неразличимой.

– Знаешь, – мрачно проговорила она, – если у тебя от страха холодеют руки…

Алекс затащил ее на себя.

– Руки холодеют? Да ты, моя дорогая, действуешь на меня, как оранжерея. Ты для меня дороже жизни, – невнятно произнес он. – Не сомневайся в моей страсти. Моя жизнь принадлежит тебе. Я связан словом, будь что будет. Когда мы отдадимся друг другу, мы подарим миру новые ощущения. Фелисити была ошибкой, выгодной сделкой. Ты же равна мне по интеллекту. Кстати, ты забрала из прачечной мои рубашки?.. Она смирится. Разве кто-то лишал нас неотъемлемого права на жизнь, свободу и счастье? Возможно, решением проблемы будет переезд в Свазиленд. Я был там, когда снимал фильм о двуполости наземных легочных улиток. Там все очень цивилизованно. Кстати, мужчине разрешено иметь несколько жен. О-о-о! Боже, осторожно!

Мэдди разжала зубы. Ей показалось, что перед ней предстал тот самый Виглиотто, только под новым именем. Она проглотила свои дурные предчувствия вместе со спермой.